Команда пре-Стэнфорда, деанон

[Команда Космоса]

Авторский фик Песчаная вишня (мини, романс, R), автор  Тёмная Нимфа
Авторский фик Бэтмен и Супермен в гостях у Бобби (мини, кид-фик, G), авторы  marisabella-15 & mary_sparrow, бета  Billy Dietrich
Рисунок Давай же, Сэмми! (романс, G), художник  Slleepwalker
Коллаж Братья (G), коллажист  Рэйвел
Рисунок Расставание (романс/драма, G), художник Bob_
Авторский фик Переезд (мини, романс/флафф/АУ!, PG-13), автор  Singing Bird
Авторский фик Пока ты спишь (драббл, романс/драма, PG-13), автор  Mila_Vish
Перевод Пастырь заблудших сердец (мини, пре-слэш, ангст, PG-13) переводчик  snow_leopard
Перевод Может, всё дело в нас (мини, драма, ангст, PWP, R), переводчик  Pretty Penny
Командный стиль by  Рэйвел

@темы: пре-Стэнфорд, wincest!fest 2014

---

[Команда Космоса]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Команда сериала, бонус. Ловец снов - «S. D.»

[Komanda seriala]

Ловец снов
«S. D.»

Ловец снов — индейский талисман, защищающий спящего от злых духов.
Плохие сны запутываются в паутине, а хорошие проскальзывают сквозь отверстие в середине. (с)



*превью, увеличение по клику*

Хороших вам снов!

@темы: бонус, wincest!fest 2014, команда сериала, G

---

[Komanda seriala]

innokentya цикл коллажей "A Day In December" (День в декабре) The Saint (Святой). Traumtanzer (Мечтатель).Momentum (Импульс), коллаж к фику тьма и стихи
lenxen1984 рисунки День святого Валентина, Классная футболка, Добро пожаловать в цирк, Офисный планктон, И пусть весь мир подождёт, Неожиданность, Между молотом и наковальней, дом с привидениями, забота Дина, во имя королевы, как убить рыцаря
~Waleri-Jilua~ фик Blood and memory и создала командные заглушки
Кью. коллажи «Confide In Me» и «Night hunting» и Ловец снов - «S. D.»
Kristina Kimura перевод Первый шаг
AngelJul фик Тьма
.AelinAmberJoe. и Настёна:-) авторские фики Sky is over и Сделано на небесах
Биомеханическая Балерина Farewell/Прощание
Eloise_Brandtner коллаж Вечная жизнь
Житель палаты авторский фик Две футболки, носки и те ботинки, пожалуйста
Arbalett фик Секс по телефону и не только

@темы: wincest!fest 2014, команда сериала

---

[Komanda seriala]

Дорогие читатели!
Команда сериала прощается с вами, благодарит за внимание к нашим работам.
В последний день феста представляем вам стихи.

БЛОК "Ночь, улица, фонарь, аптека

Ночь, улица, мотель, Импала.
И брат хранит большой секрет.
В ночи он слышит звон металла
И кажется, что жизни нет.

Умрёт - напишет мир сначала,
Но я не жду таких побед.
Давай сбежим из карнавала?
...Импала, улица, мотель

ПУШКИН "Я вас любил..."

Тебя искал. Но карты биты, Боже.
И нежных душ истлела полоса.
Судьба миров тебя уж не тревожит,
К нам с Преисподней шепчут голоса.

Тебя желал. Безмолвно и небрежно,
так ревностью и страстью одержим.
Тебя любил. Но умерла надежда.
Мир рухнул тоже. Черный. Демон. Дин.

БОДЛЕР "Сплин"

Бывают дни - со мной, ну, точно спаян,
Как неприкаянный все смотришь на костер.
Я часто кроткое кидал тебе: "Хозяин",
а ты молчал. В душе гулял простор,

А вот весь мир - не больше, чем темница,
Где демонов чуть меньше, чем людей.
И нам с тобою предначертано сразиться
При хмуром дне иль в свете фонарей.

Тюремщик - дьявол, ждет уже обоих,
Задумал нас решеткой окружить.
Меня тюрьма совсем не беспокоит,
Но без тебя дышать нельзя. И вовсе жить.

И тут взрывается в груди, словно Везувий,
Удар колоколов семи церквей.
Ты, брат, такой же как и я, безумный.
Отец бы проклял таких слабых сыновей.

И вот арена наша. Выход. За спиною
начался бой... Мы роли исполняем.
С улыбкой пьяной и могильною плитою
на финише нас дьявол ожидает.\

/MORE]

@темы: слэш, бонус, день десятый, wincest!fest 2014, команда сериала

---

Команда сериала, 9 сезон

[Komanda seriala]

Название: Тьма
Автор: Komanda seriala
Бета: Komanda seriala
Размер: мини (~ 1200 слов)
Пейринг/Персонажи: демон!Дин/Сэм
Категория: слэш
Жанр: романс, ангст
Рейтинг: PG-13
Дисклаймер:
Саммари: Обратившись демоном, Дин вернулся за Сэмом
Таймлайн: 9 сезон
Примечание: арт увеличивается по клику

Тьма.
В глазах Дина плещется тьма.
От нее веет не тем обычным страхом, что привык видеть в глазах других демонов Сэм, нет. От тьмы Дина веет чем-то другим... чем-то… куда более ужасающим и пробирающим до дрожи.
Сэм осторожно сглатывает, не имея возможности пошевелить даже пальцем, не то что головой – хотя очень хочется отвернуться, убедить себя, что все это сон, ужасный ночной кошмар, а не горькая правда – и смотрит в глаза того, кто когда-то был его родным братом, и словно падает в пропасть, дна у которой нет. Потому как, что может быть страшнее демона, который при жизни был охотником? Только Винчестер, ставший демоном.
– Знаешь, Сэмми...– с неприятной усмешкой произносит Дин, поднимая нож с пола, который Сэм выронил парой мгновений раньше, и замолкает, изучая вязь знаков на лезвии. Осторожно проводит кончиками пальцев, задумавшись о своем, а Сэм наблюдает за ним, почему-то не в силах закрыть глаза.
Внутри ворочается неприятное чувство, которое оставляет после себя ненавистное в детстве, но после такое желанное и отдающее чем-то родным и близким «Сэмми», сказанное сейчас таким чужим тоном. И это пугает Сэма куда больше, чем непроглядная тьма в глазах Дина.
Тот в свою очередь отвлекается от изучения ножа, который, казалось, и так знает наизусть, смаргивает и возвращает глазам привычный и родной цвет. Человеческий…
– Знаешь, Сэмми, – повторяет снова Дин, но уже другим непривычным тоном, который, к слову, Сэм тоже не может распознать, и подходит практически вплотную, – меня задели твои слова. Очень задели. «Ненавижу демонов», хм… Почему-то ты не говорил такое, сучке Руби. Или это все, потому что она поила тебя своей кровью или потому что ты ее трахал, а, Сэм?
Сэм вздрагивает, воспоминания накатывают с такой силой, словно случившееся произошло вчера, а не пару лет назад. Он крепко зажмуривается, пытаясь тряхнуть головой, чтобы прогнать картинки, замелькавшие перед глазами, но Дин не дает пошевелиться, продолжая придавливать его к стене, и пристально наблюдает.
– Почему, Сэм? – спрашивает Дин. – Почему, когда я стал демоном, ты говоришь такое в лицо мне? Может, мне тоже стоить напоить тебя кровью или… – Дин прищуривается и кривит губы в ухмылке, но не произносит второго варианта, но Сэм и так догадывается, понимает и давится воздухом только от одной мысли, потому что… Дин не может знать об этом! Никак не мог узнать! Паника подступает к горлу, не давая произнести ни слова, потому что тайна, которую Сэм скрывал столько лет, выплыла наружу и не в самое подходящее время. А демоны пойдут на все, чтобы… но тут он слышит какой-то странный звук и медленно открывает глаза – Дин стоит перед ним, удивленный, нет, скорее даже пораженный и выглядит совсем, как до своего превращения в демона. Только вот почему?
И тут Сэм понимает, почему…
Дин блефовал, пытаясь сломать его, но в итоге открыл для себя совершенно иное, нежели хотел. Сэм никогда не умел прятать от него свои эмоции и Дин всегда читал его, словно открытую книгу. Что произошло и сейчас. Хотя, может быть, Дин и правда стал необычным демоном, который обладает телекинезом, Сэму уже откровенно наплевать. Только что открылась его сокровенная тайна, напрямую касающаяся Дина.
И если раньше Сэм хотя бы мог предположить, как на нее отреагировал бы брат, то теперь, когда тот стал демоном, было представить страшно, что Дин может сделать.
Только вот Дин молчит. Смотрит странным изучающим взглядом и молчит. Сэму становится неуютно под этим взглядом, появляется ощущение, словно он мелкое насекомое, которое изучают под микроскопом.
Но тут сила, удерживающая его, исчезает, и Сэм от неожиданности едва не падает на пол, словно пыльный мешок. Дин ловко придерживает его, аккуратно положив руку на грудь:
– Сэм? Ты ничего не хочешь мне сказать? – спокойно спрашивает он.
– А ты разве сам все не узнал? – раздраженно отвечает Сэм, дергая плечом, но только для того, чтобы скрыть свою уязвленность. Руку Дина он даже не пытается скинуть с себя, потому что тепло от нее, как ни странно, придает сил и уверенности, совсем как раньше.
– Сэм, – настойчиво зовет Дин, требуя ответа.
Но Сэм упрямо молчит, понимая, что ведет себя, как ребенок, но признаться самому в том, что скрывал, означает для него поражение и то, что все подозрения брата являются правдой. Хотя последнее и так ясно, но пока это не произнесено вслух, можно притвориться, что ничего не случилось.
– Сэмми, – произносит Дин так же мягко, как и раньше, отчего у Сэма пробегают мурашки по коже. Черт, как же он соскучился по этому, – скажи мне, что я не ошибся. Пожалуйста, Сэм.
И Сэм сдается. Пожалуйста - всего одно слово, которое могло разрушить его упрямство. Дин всегда знал это, но пользовался этим очень и очень редко. В таких случаях, когда ничем иным не мог добиться от Сэма правды. Проще говоря, Дин редко просил.
– Не ошибся, – выдыхает он.
Если Дин и воспользовался этим лишь для того, чтобы достичь каких-то целей, которые преследовал как демон, Сэму все равно. Он произносит вслух, а значит, признает свою тайну. Дальше думать совершенно не хочется.
Дин неверяще моргает, после чего расплывается в широкой улыбке:
– Значит, гореть нам обоим на адской сковородке за наши темные желания.
– Что? – хмурится Сэм, не понимая о чем речь.
Дин хмыкает и, перехватив нож, быстрым движением делает надрез на правом предплечье.
– Нет, Дин! – догадавшись, что Дин собирается сделать, протестует Сэм. – Ты забыл, как мы от этого избавлялись?
Но Дин не слушает, вытягивает руку вперед и начинает говорить:
– Рано или поздно кто-то из нас снова окажется в Аду, Сэм. Так что предлагаю не ждать этого и сменить там хозяев.
Сэм с ужасом смотрит на него.
– Ты же на все готов ради меня? – как будто невзначай интересуется Дин, но в глазах плещется что-то такое, чего Сэм еще никогда не видел. Становится страшно от предложения Дина, но он прав – когда-нибудь один из них снова окажется «внизу». Только вот зачем Дину нужно было подтверждение того, что он узнал про Сэма? Тут же в памяти всплывают слова Дина.
– Постой, – начал Сэм, – что значит, «обоим гореть»?
– То и значит, – закатывает глаза Дин, а в следующее мгновение Сэма уже настойчиво целуют, прижимая к стене, но бережно, чтобы не потревожить больное плечо.
Сэм теряется от неожиданности и такого напора. В происходящее верится с трудом, но то, как Дин сейчас себя ведет опять же, говорит о многом. Будучи демоном, он все равно бы не причинил вреда Сэму.
На руку Сэму капает что-то теплое.
«Кровь, – вспоминает он. – Дин порезал себя, и теперь рана кровоточит».
От мысли, что Дин предлагает свою кровь, а не поит его силой, внизу живота почему-то стает тепло, даже жарко. Да и это же кровь Дина. Не Руби, которая обманом подсадила на все это Сэма, а Дина, его брата, единственного близкого человека. Которого бросить одного Сэм не может.
Он разрывает поцелуй, оттолкнув Дина, и перехватывает его руку так, чтобы было удобнее склониться. Взгляд завораживают алые змейки крови, которые уже спускаются по запястью и расчерчивают ладонь в необычный рисунок.
Сэм облизывает губы, ощущая странное предвкушение и, решив больше себя не мучить, припадает к порезу. На языке появляется неясная сладость и что-то такое, от чего веет странной силой.
С первой каплей, которую Сэм проглатывает, его тело наполняется напряжением, несравнимым с тем, что давала кровь Руби. И чем больше капель слизывает Сэм, тем больше его начинает трясти.
Дин молчит, лишь перебирает волосы брата другой рукой, да прикасается к коже за ухом, посылая дрожь по всему телу.
Сэм дышит через нос, ощущая себя вампиром, но то, что происходит с ним сейчас, куда страшнее. Но сила, могущество, что просыпается в нем с каждым глотком, искупают эти мысли.
Когда Дин тянет его за пряди волос, заставляя отстраниться и намекая, что всё, хватит, Сэм глубоко вздыхает и притягивает брата к себе, целуя перемазанными в крови губами.
– Мне понравилось твое предложение, – разрывая поцелуй, усмехается Сэм. – Там давно пора сменить хозяев.
В его глазах плещется тьма. Такая же, как и у Дина.

@темы: слэш, авторский фик, день девятый, команда сериала, PG-13

---

Команда сериала, 9 сезон

[Komanda seriala]

Название: «Confide In Me»
Артер: Komanda seriala
Пейринг: винцест
Персонажи: Дин, Сэм
Рейтинг: PG-13
Жанр: преслеш
Саммари: Доверяй мне. Доверяй, как раньше... Что моё – твоё.
Примечание: таймлайн - 9 сезон; разрешение - 1000x700; текст Angtoria - Confide In Me (Cover Kylie Minogue).
Дисклеймер: все принадлежит тому, кому принадлежит

Отказаться или согласиться – выбор твой,
Попадание или промах... Что моё – твоё.

У нас у всех бывают огорчения в любви.
И у нас у всех есть крест, который нужно нести.
Но во имя понимания
Наши проблемы должны быть поделены.

Доверяй мне, доверяй мне...


Прослушать или скачать Angtoria Confide In Me бесплатно на Простоплеер

@темы: пре-слэш, коллаж, день девятый, wincest!fest 2014, команда сериала, PG-13

---

Команда сериала, 9 сезон

[Komanda seriala]

Название:Как убить рыцаря
Артер: Komanda seriala
Персонажи: Дин, Сэм, Абаддон
Рейтинг: PG
Примечание: 9 сезон.
Дисклеймер: все принадлежит тому, кому принадлежит

@темы: рисунок, день девятый, джен, wincest!fest 2014, команда сериала, PG-13

---

Команда пре-Стэнфорда, перевод

[Команда Космоса]

Название: Пастырь заблудших сердец
Переводчик: пре-Стэнфорд
Оригинал: shepherd of the stray hearts, автор nitro26, запрос отправлен
Ссылка на оригинал: shepherd of the stray hearts
Размер: мини
Пейринг: винцест
Категория: пре-слэш
Жанр: ангст (и чуть-чуть флаффа)
Рейтинг: PG-13
Дисклаймер взрослыми быть скучно. Отказываемся!
Саммари: Осень всегда несет с собой перемены

В сентябре листья меняют цвет.

В конце Элм-Стрит стоит маленький домик, и ничего такого особенного в нем нет: старая кровля, облезшая краска, скрипучие доски пола. Трава на крохотном газоне переросла и выглядит неухоженной, на ней густым ковром лежат багряные листья.

- Давай, Сэм, ничего с тобой не случится, если ты немного развлечешься, - говорит Дин и отправляет Сэмов учебник в полет по комнате, а его самого вытаскивает на улицу.

Сгребание листьев в кучу не особо отвечает представлениям Сэма о развлечениях, а вот то, что они задерживаются в городе больше, чем на месяц, – вполне с ними сходится; и Дин думает, что быть у отца на хорошем счету – не самая ужасная идея.

- Может, встанешь и поможешь, Сэм?

- Нет. Я собрал листья в кучу, – отвечает тот и показывает язык, расслабленно растянувшись на земле. - Ну, что скажешь теперь про развлечения?

- Сэм.

- Дин, - он тянет Дина за рукав, и Дин отзывается. Как всегда.
Листья под ними хрусткие и свежие, они пахнут землей и дождем. Сэм обвивает Дина лодыжкой, словно якорем, прижав его под старым кленом, и бесконечный лабиринт ветвей над ними тянется ввысь к подернутому дымкой солнцу.

- Не так уж и плохо, да? – произносит Сэм, кривя уголки губ в улыбке. Лицо его раскраснелось от звенящего морозного воздуха.

Дин протестующе мычит. Глаза его закрыты, из кончиков пальцев утекает тепло, пока он отстукивает ритм по покрытому изношенным денимом колену Сэма.

- Я знаю, это убивает твое эго, но признайся. Тебе пойдет на пользу, - говорит Сэм и ведет пальцами, едва касаясь, по Диновой шее, линии челюсти, по лицу; и прикосновение замирает в холодном осеннем свете. Он держит Дина за запястья, прижимая к земле.

Земля влажная и раскисшая, и Дин хмыкает в ответ.

Субботнее утро они посвящают спаррингам. Колени Сэма упираются в бицепсы Дина, а его победный клич громко разносится окрест.

- Ты гляди, Сэмми, сбил меня с ног, - улыбается во весь рот Дин, и Сэмова ответная улыбка режет, как лезвие ножа.

- Я выиграл, - говорит он, а Дин думает о том, что хочет того Сэм или нет, он все равно остается Винчестером. И дело не только в дурной крови, как горько говорит Сэм, когда у него выдаются плохие дни - и таких большинство, если бы кто-то взялся сосчитать. А может, дело именно в дурной крови, в том, что отпечаталось в их генах: хромированные схемы с разметкой военных троп, арсенал и жидкость для розжига в багажнике. Армия из трех человек с пальцами на спусковом курке и выкидными ножами, спрятанными в рукавах.

Дин отвечает:
- Только потому что я тебе позволил.
И это в некотором роде правда. Но он нанес куда меньше ударов «для видимости», чем обычно - и это важно. Его брат растет, развивается, и теперь они почти сравнялись. Сэм закатывает глаза, но ему все равно плохо удается изобразить раздражение, когда Дин взлохмачивает его волосы: «Молодец, Сэмми».

А теперь Сэм расположился под деревом, изучая что-то по физике. От тренировки к домашнему заданию - вполне обычный распорядок дня в его жизни. Дин в это время от нечего делать что-то вырезает на дереве карманным ножом, ведь если Сэма рядом нет, то и заняться ему особо нечем, и это отсутствие всегда смутно ощущается краем сознания.

- Что ты делаешь?

- Вырезаю на дереве «Сэм и Дин вместе навсегда» с кучей сердечек, бабочек и единорогов, - с невозмутимым видом отвечает он, не отводя глаз от Сэма, а тот качает головой и возвращается к чтению.

Силуэты танцуют на лице его брата словно дым от костра, появляясь и исчезая вслед за движением ветвей: птицы, облака и листья. В такие моменты, неспешные и пронизанные солнцем, на щеки Сэма падает тень от ресниц, и Дин чувствует себя выбитым из колеи, словно всё внутри переворачивается вверх тормашками. Это опасно, как спички и пламя, но он давно перешел эту черту. Это что-то неудержимое, неизбежное, беспредельное, словно непонятная инерция, и Сэмми, Сэмми в этом как движущийся снаряд.
- Мне нужно сдать это задание, - тяжело вздыхает Сэм мгновение спустя и запрокидывает голову назад, выставляя горло напоказ.

- Подстричься тебе надо, вот что, Сэмми, - отзывается Дин, и Сэм приносит ножницы и стул из домика, так чтобы можно было устроиться у Дина между ног. Диновы мозолистые пальцы зарываются в нагретые солнцем волосы. Кажется, он делал так, когда Сэму было десять, и двенадцать, и четырнадцать - всегда. Сейчас ему восемнадцать, Сэм выше Дина, смышленый, полный надежд, искренний.

Солнце на небе ползет в зенит и заливает ландшафт золотом, расчерчивая землю контрастными темными тенями. Сэм снова начинает царапать заметки и рисовать диаграммы в тетради. Во всем этом есть повторяющийся цикл, он начинается с Дина и оканчивается на нем же: Дин наблюдает за Сэмом, просто наблюдает, как делал это всегда, как делает сейчас. И вдруг внезапно нечто безотчетное, как отзвук боли старого ушиба, появляется и отпускает. Это как конец лета: медленная смена дат на календаре, зачеркнутых красным - кресты и линии. Возможно, странно вести счет подобным вещам, но он чувствует, что должен.

Пять миль назад они миновали границу штата Делавэр, стрелка спидометра миновала отметку «90», а Дин истекает кровью на заднем сиденье.
Руки Сэма мокрые и покрыты красным, привычно выполняя роль медицинского жгута, потому что всё, что хочет добраться до Сэма, сначала должно справиться с Дином.

- Быстрее, папа, быстрее, пожалуйста-пожалуйста, пожалуйста, - умоляет Сэм, как никогда не умолял, и отец вдавливает педаль газа в пол, Импала мчится вдоль меридианов, как огромная хищная птица.

Дин истекает кровью и всё, что он моет сказать: «Сэм» и «папа», и «вы в порядке?».
Руки Сэма непроизвольно сжимаются, но он успокаивает Дина дрожащим голосом:
- Мы в порядке, мы в порядке, Дин.

- Вервольф, - с трудом произносит Дин. Вервольф, вывший на луну в мертвенно-тихой ночи, не повелся на приманку и бросился на Сэма, но наткнулся вместо него на разгневанный стальной щит: на бедре Дина жутко темнеют глубокие раны.

- Он мертв, - говорит ему Сэм. И если бы Дин мог видеть, как побелели костяшки на руках Сэма, его сжатую челюсть, какие взгляды тот кидает на отца - он бы назвал это гневом.

А сейчас Сэм весь дрожит над телом Дина, и что-то влажное капает Дину на лицо, и это не кровь. Сэм ненавидит всё это, всегда ненавидел.

Когда веки Дина опускаются, всё вокруг гаснет, словно наступила ночь.

- Ты проиграл, - говорит Сэм. - Извини.
Это прозвучало бы гораздо убедительнее, если бы он перестал довольно ухмыляться и хотя бы попытался изобразить сожаление.

- Не-а. У меня вообще-то травма, - отвечает Дин, указывая на свою ногу.

- Ну да, а как же. Хотя я не предполагал, что это как-то влияет на работу твоего мозга.

- Разве ты не прелесть? Ну, я скажу тебе, на что это влияет: на исход игры, потому что ты автоматически уступаешь мне десять очков, вот так-то, - парирует Дин, выхватывая у Сэма колоду, а Сэм закатывает глаза.

- Надо уметь проигрывать достойно, - говорит Сэм, и Дин щелкает его по лбу. - Ну и ладно, мне надо поучить мат.анализ, - продолжает Сэм и перегибается через край кровати, чтобы выудить учебник из сумки на полу.

Он садится обратно и подтягивает колени, чтобы пристроить на них книгу, сползая по изголовью кровати рядом с Дином. Солнце, яркое как одуванчик, нагревает своим теплом на кровати неровный прямоугольник, создает из роящихся в воздухе пылинок угловатый светящийся рельеф. Золотистые отблески света, проходящего через пурпурную листву, лежат у Сэма на шее, и Дин хочет прижаться губами к каждому из них.

- Хорошо, проверь меня, - произносит Сэм через некоторое время и протягивает книгу, и всё в нем — линия плеч, подбородок — могут быть предупреждающим сигналом, сияющим неоном, говорящим о том, что он меняется, так что никто не в силах поспеть за ним, даже Дин.

Когда наступает холод, он проникает везде: через рассохшиеся доски пола, через щель под входной дверью. Он пробирает до костей, рассказывает о морозных зимах, и об алой листве, что скоро облетит.

Отец должен вернуться домой сегодня вечером, и Дин развалился на диване и смотрит телек, ожидая. Когда на небе появляются звезды, приходит Сэм, одетый в пижаму, и с одеялом, обернутым вокруг плеч. Он подходит и шлепается прямо на Дина.

- Да ладно?

- Ага.

- Сэм! – ворчит Дин.

- Дин, у меня все конечности отмерзли, - говорит он, и оторопь от прикосновения его ледяных ступней к лодыжкам Дина говорит сама за себя.

- Вот же ты маленькая капризная сучка, - говорит Дин, но в словах не слышно раздражения. Теплая и вполне ощутимая тяжесть сковывает Дина, начиная с местечка между лопатками, где покоится голова Сэма, до кончиков пальцев. - У тебя острый подбородок, - ворчит он, изображая протест. – Знаешь, что говорят о людях с острыми подбородками?

- Ничего про них не говорят, Дин, - сонно бормочет Сэм, повернув голову и прижавшись к Динову позвоночнику щекой. – Почему ты добавил спиртное в мой яблочный сидр?

Дин размышляет о том, как иногда отец возвращается с охоты в крови, иногда с переломами. О том, как ссорится из-за этого Сэм с отцом, снова и снова, бесконечно.

Он размышляет о книгах и сносках в текстах, и их мелкий шрифт недвусмысленно рассказывает только об одной-единственной истории: он хочет взять Сэма, со всеми его особенностями характера и противоречиями, всего — от истертых кроссовок до лохматой макушки, - и исследовать, разложить на составляющие, словно разбираешь пистолет, и навсегда спрятать в безопасном месте.

Он думает, что повернул бы время вспять, если бы мог, тщательнее бы прятал тени и хранил секреты.

Что его сердце билось бы в унисон с сердцем Сэма, как кардиомонитор, что Сэм — это вены, обвивающие его кости, и что он отдал бы свою жизнь, чтобы стать алой кровью в этих венах.

- Знаешь, ты не можешь вести себя так и дальше, - произносит Сэм медленно и невнятно, влажно целуя Дина в шею, и Дин прикрывает глаза, вздыхая.

Он эгоистично хочет, чтобы Сэм был рядом с ним, и одновременно бескорыстно желает, чтобы Сэм оказался где-то далеко, и пытается сообразить, каким же образом можно это осуществить.

- Я знаю, Сэмми, - отзывается Дин, ведь он на самом деле хорошо это осознает, и от этого очень стыдно. Он считает удары сердца между Сэмовыми вдохами и выдохами, будто считает мили до далекой грозы, а Сэм засыпает, обняв Дина.

- Как ты так просто притворяешься, будто все в порядке?

В большинстве случаев, когда доходит до этого, Сэм начинает злиться. А теперь его слова звучат так, словно он поставил на чем-то крест, и это в десять раз хуже. Солнечные лучи льются в окно без занавесей позади Сэма, и на него трудно смотреть.
- Ты никогда не думал, сколько все это будет продолжаться? Папа даже не...

- Просто. Не надо. Хорошо? Он пытается, Сэм, на самом деле. Пусть все идет как идет, - говорит Дин и надеется, что Сэм не заметит, как он сам пытается.

Сэм пальцем вырисовывает фигуры на кухонном столе, опустив глаза, будто говоря «да мне все равно» в ответ. Это не лучший вариант, но Дин не готов на еще одну ссору сейчас, потому что в восемь утра Сэм с отцом уже успели поссориться - обычное дело в последнее время, - а Дин довольно быстро научился довольствоваться тем, что имеет.

- Я опоздаю в школу, - говорит Сэм, встав и стащив со спинки расшатанного стула явно не по размеру большую коричневую толстовку. Его силуэт ярко и четко вырисовывается на фоне деревьев в окне, которые похожи на миллионы радужных парашютов, устремившихся в чистое голубое небо.
Возможно, Сэм мог бы рассказать ему подробно о том, как листья меняют цвет осенью, почему это время года холоднее предыдущего, и еще миллионы вещей обо всем, если бы Дин спросил. И Сэм бы удивил его. Такое частенько случается в последнее время, словно Дин встретился со старым другом спустя много лет, пропустив несколько ключевых моментов в его жизни, хотя Сэм постоянно находится рядом. Все эти части и кусочки появились откуда-то, из места, далекого и от Дина, и от отца, который думает иногда, что знает всё о своих детях, а иногда — что не знает ничего вообще.

Сэмовы книги вываливаются из рюкзака, когда он наклоняется, чтобы поднять его, и в этот самый момент эти несколько квадратных футов могли бы стать картинкой из другой жизни: обычной, незаметной, нормальной. Ничего, к чему привык Дин. И почти то самое, что нужно Сэму.

- Эй, - говорит Дин, швырнув ему бумажный пакет с завернутым в него сандвичем, и что-то мелькает у Сэма на лице, и когда тот благодарит Дина, это звучит почти как извинение.

Иногда он размышляет, что было бы, если.

Когда Сэм, юный, доверчивый, честный, говорит о чем-то, что Дину даже в голову не приходит. Сэм стоит, сунув руки в карманы, пинает камешек и следит за его движением по аккуратным квадратам ровного тротуара, весь внимание.

Прошло почти восемнадцать лет с тех пор, как умерла мама, и бывало, что отец возвращался домой полуживой, бывало, что Дин не успевал отвести удар от Сэма. Бывало так, что отец отрубался прямо на диване, Сэм уже спал, и не было больше никого, только Дин и стрелки часов, бегущие по циферблату, словно игра на удачу, и иногда он просто ждал, ждал, потому что это всего лишь вопрос непреклонного, неизбежного течения времени. Прошло почти восемнадцать лет, и теперь в любой момент Сэм или папа...

Дину прекрасно удается собирать кусочки воедино. Ему бы посмотреть Сэму в глаза и ответить, что да, да, ему очень страшно, но он никогда этого не делает.

Сэм слишком хорош для такой жизни, и в этом все дело. Он лучше, чем отец, и лучше, чем Дин, чистый и живой, словно линза с четким фокусом.

Дин знает, чего хочет Сэм, давно знает об этом. Это его работа, и он ее делает, говорит, «бери, что тебе нужно, всё, в чем ты нуждаешься», потому что Дин всегда будет отдавать всё, раз за разом, пока у него ничего не останется вовсе, но это неважно, потому что Сэм-Сэм-Сэм...

Сэм хочет того, чего Дин не обязан давать, не в этот раз. Сэм не знает, чем это обернется, а у Дина духу не хватает сказать ему. Он думает, что все обойдется, все будет хорошо, твердит он себе, как мантру, а потом вспоминает, каково это - верить, потому что живет жизнью охотника, и это единственное, о чем можно позволить себе думать, рискнуть и молиться о том, что это не убьет тебя. Дин бросает кости за двоих и надеется, что Сэм не возненавидит его за это.

Но Сэм Винчестер ни перед кем не отчитывается. Он боец. Он джокер, вольный стрелок и сам решает свою судьбу, но Дин думает, что когда дело дойдет до драки, есть только один простой способ все решить: Сэм и Дин, они выбирают друг друга. Так должно быть.

- Все дело в том, как ты к этому относишься, Сэмми, - непринужденно произносит Дин и взлохмачивает его волосы, думая про себя «не в этой жизни, братишка, не в этой жизни». Сэм скоро узнает об этом, Сэм, который заслуживает того, чего хочет, абсолютно всего, его младший брат, такой мягкий и неопытный. Дин глушит свои чувства прежде, чем совершить какую-нибудь глупость.

Сэм злится: «Ты не можешь этого делать, не можешь, ты думаешь, мама бы хотела этого для нас, ты думаешь, она...». И Дин старается быть сильным: «Не позволяй таким вещам достать тебя. Не надо притаскивать все домой, Сэмми».

Но в конечном итоге разницы никакой.

После осеннего равноденствия миновала неделя, и полная луна висит низко в небе, огромный шар, сияющий оранжевым и золотым. Костер потрескивает и рассыпает разноцветные угольки, словно вбирает в себя энергию, а потом выпускает ее снова снопами пёстрых искр.

Так Дин словно говорит, эй, посмотри, Сэмми, все не так уж плохо, прошли годы и сейчас труднее, сложнее, чем раньше, но мы подготовились и не сдаем позиций. Сэм и Дин, вместе.

Сэм уже сжег штук девять маршмеллоу.

- Даже как-то стыдно, как иногда ты лажаешь.

- Ну, извини, я не образцовый маленький бойскаут. Поверь мне, в моей личной десятке удручающих фактов этот на первом месте.

Так что Дин роется в поисках куска использованной фольги на заднем сиденье машины, чтобы они могли сесть на капот и съесть те, что пожарил Дин вместо подгоревших. Фольга от вчерашних сандвичей всё еще жирная, зато маршмеллоу вкуснее всего, что Дин пробовал, - «признай, Сэмми, не вредничай».

Сэм шлепает Дина по щеке маршмеллоу, и глаза его сияют, как у подростка. Нечасто Дин видит это блеск в последнее время, но делает всё, чтобы сохранить его.

- Ты серьезно думаешь, что это смешно, да? - говорит Дин, а потом смеется, и они валятся на землю, и возня оканчивается тем, что Сэм заключает лицо Дина в ладони, Дин притягивает его к себе за шлевки, ловит губами краешек Сэмовой улыбки, липкой и сладкой от маршмеллоу.

- Спасибо, Дин, - наконец произносит Сэм, тихо, словно доверяет секрет. Его пальцы теребят подол куртки в свете гаснущего костра, он словно хочет сказать еще что-то, и Дин ждет. Он ждет Сэма, окруженный резким запахом кедра и холодным колючим ночным воздухом, но Сэм молчит, и Дин решает, что пока все в порядке, что у них есть время, но опять, может, потому, что Дин не доверяет времени, никогда не доверял и не будет доверять.

Завтра всё это превратится в прошлое, Сэм и Дин, и все события, нанесенные на обтрепанную по краям карту их истории, и от этого что-то в груди Дина сжимается, как будто крошечный кусочек его картины мира расшатывается, минутный теллурический сдвиг на небесной сфере.
- Не за что, Сэмми.
И Сэм вздыхает, запрокидывает голову и смотрит в небо.

И всё возвращается к этому: слова Сэма ранят как ножи, брошенные в цель, а Дин попадается, нанося себе раны, словно бы Сэм хотел от него именно этого.

Так все и происходит между ними, когда ночная темнота становится слишком густой, и сколько бы времени ни прошло, оба идут по проторенным дорожкам, совершают одни и те же ошибки. Сэм не щадит Дина, а тот в ответ не щадит Сэма. Их сердца бьются, как сумасшедшие, и когда ситуация накаляется до крайности, Дин ничего не может поделать.

Сэм хочет быть нормальным, хочет ходить в школу и жить в домике с зеленым газоном. Если бы он мог вернуться на восемнадцать лет назад, если бы мог поменять соль и кровавые пятна на тренировки по футболу и белый дощатый заборчик, думает Дин, тот, вероятно, так бы и сделал. Но правда, как обычно, прячется в тенях, и она состоит в том, что Сэм охотник, и он преследует свою цель, как охотник, и чувствует при этом то же волнение от преследования и ярость в схватке. И у него есть для этого все средства – отличные оценки, учителя, поющие ему такие дифирамбы, что того и гляди в небо полетят фейерверки. Осталось лишь закончить начатое.

Сэму не нужен Дин, ему никто не нужен, кроме себя самого. Боковым зрением Дин замечает что-то безжалостное и уродливое, но старается обращать внимание, как обычно, два полушария его мира, соединенные вечными оковами войны. Можно предположить, что он привык, но легче никогда не становится, как было тогда, так осталось и сейчас. Так что Дин следует по хорошо знакомому пути: отгоняет все мысли, сдерживает дрожь в руках, объявляет о прекращении огня, - всегда выступает в роли посредника, потому что если он не будет этого делать, никто не будет.

- Ну же, Сэмми, остынь, - говорит он тихим голосом, руками вцепившись в рубашку Сэма; Дин толкает в одну сторону, а Сэм, как обычно, в другую.

- А как же мама, что бы она сказала, как ты думаешь? – выплевывает Сэм, и Дин думает, что в этом-то все и дело, потому что с отцом Сэм никогда таких слов не говорит. Неожиданно игра меняется, и обычные правила уже не работают. Это просто игра в «орла и решку», и все зависит от того, какая сторона монеты выпадет.

- Если тебе так опротивела наша семья, почему же ты до сих пор не ушел? – ворчит отец, но единственное, о чем он никогда не позволяет думать себе, - что будет, если Сэм когда-нибудь убежит, даже не оглянувшись.

Дину нужно, чтобы отец и Сэм были живы и находились на расстоянии вытянутой руки, а со всем остальным они вполне способны справиться. Даже немного пугающе, что он нисколько не задумывается о том, как это осуществимо в жизни.

Стакан на столе – это символ того, как выглядит Джон Винчестер, когда напуган, и когда Сэм непримирим. Сэм злится, стакан разлетается на куски, и Дин думает, что Сэм хочет слишком многих вещей, но не понимает, что под ними подразумевается. Ладони Сэма окрашены алым, кусочки стекла покрыты кровью, и вот теперь всё на самом деле плохо.

Любовь Дина не терпит оков и не знает границ.

И если есть разница между тем, что Дин хочет для Сэма, потому что этого хочет Сэм, и тем, что Дин хочет для Сэма, потому что это нужно Дину, то дело вовсе не в ней.

Сэм шипит, когда на кожу попадает антисептик. Маленькое окошко ванной комнаты толком не закрывается, и линолеум холодит босые ноги Дина, когда он опускается на колени перед Сэмом, сидящим на опущенной крышке унитаза.

Должны же были существовать хоть какие-то намеки, подсказки. Или, может быть, они были, а он просто изо всех сил старался не обращать на них внимание, на их значение.

- Тебе не обязательно все время слушать его, Дин.
И Дин неожиданно понимает, что Сэм стал кем-то другим.

Дин проводит рукой по лицу. Они ступают на шаткую почву, в центр урагана, прямо под перекрестный огонь всего того, о чем они никогда не разговаривают: о том, что Сэм хочет собрать вещи, собраться и уехать. Прощай, прощай.

- Отец хочет, чтобы мы были живы, - произносит он устало и хрипло голосом, как у старика.

Дождь сияет мокрым серебром в лужах на асфальте, и небо в этот ночной час цвета обсидиана. Сэм стоит на пороге с сумками и письмом о зачислении в университет, а Дин едва может дышать из-за приступа тошнотворной паники, свернувшейся внутри, словно змея.

У него больше не осталось времени, совсем не осталось.

- Дело не в тебе, - говорит Сэм, но ведь этого не может происходить, потому что они всегда были вместе - Сэм и Дин против целого мира. И как долго, как долго еще Дин сможет продолжать всем этим заниматься: поиск новой охоты, расправа над тварью, переезд в очередную глухомань или опустевший город, а затем повторение этого цикла, снова и снова, неумолимое и бесконечное, пока существование для него не истончится и не превратиться в пустоту. Сколько он сможет притворяться, что всё в порядке: «Вот видишь, Сэмми, такова жизнь», когда, наконец, сломается и признает, что не может так больше, не может без Сэма? И что же потом, что потом?

Голова Сэма дергается вбок, когда Дин наносит удар, но тот ничего на это не говорит. Сэм вздергивает подбородок, чувствуя кровь во рту, и смотрит Дину прямо в глаза. Его младший брат, такой упрямый, решительный, взрослый. Дин знает, что уже слишком поздно пытаться что-то изменить теперь. Сэм стоит перед ним в своей толстовке, которая теперь ему впору, засунув руки в карманы, ровно так же, как когда ему было восемь, так он стоит и сейчас, когда ему восемнадцать. И Сэм для Дина все, чего тот хочет всем своим существом, душой и телом.

- Дин, послушай меня, не надо думать, что причина в тебе, пожалуйста, я не бросаю тебя...
А Дин думает обо всем, что он сделал не так. Он размышляет о глухих аллеях и тупиках, и о Сэмовых небоскребах, и опускает голову, хватаясь за ложь Сэма.

В конечном итоге оказывается, что Дин все-таки эгоист.

В сентябре листья снова меняют цвет.

Четыре года спустя один брат звонит другому, а тот отвечает на звонок: даже спустя столько времени некоторые вещи остаются прежними.

Сэм спит, расслабленный, мягкий и безвольный, словно дымка на ветровом стекле Импалы в дождь, морской туман, по которому Дин может написать свое имя. Оказалось, что Сэм вовсе не имел потребности принадлежать кому-либо, но возможно, он все же ценил чувства.

Когда Сэм просыпается, он чистит зубы и выходит из машины, чтобы присесть на капот. В прохладе раннего утра его плечо прижимается к плечу Дина, и тот впитывает прикосновение, все крошечные частички Сэма, которые тот оставляет, потому что скоро они найдут отца, и желтоглазый демон превратится в еще одну битву из прошлого. Дин знает, они понадобятся ему, когда Сэм уйдет.

А иногда, когда пассажирское сиденье пустует, когда бесконечный горизонт алеет над длинной, унылой дорогой, минует еще один день, еще одна тысяча миль, Дин думает о том, что может быть, если бы он как следует пожелал, каждой частичкой своего существа, может быть тогда бы...

Дин любит так, что это чувство сводит его с ума, и так было всегда.

- Ну что, двинули? - спрашивает Сэм, подняв брови, но при этом он улыбается. Всего секунда, и всё исчезло. Солнце бликует от черного кузова Импалы, но даже сейчас Дин не слышит почти ничего, кроме биения пульса Сэма.

И губы Сэма на его губах все такие же теплые. А Сэм все так же эфемерен.

- Да, - отзывается Дин. - Да, - и он видит, как дышит Сэм, облачка пара в морозном воздухе, которые скручиваются и растворяются в осеннем воздухе над золотисто-алой листвой.

@темы: перевод, пре-Стэнфорд, пре-слэш, день девятый, wincest!fest 2014, PG-13

---

Команда сериала, 8 сезон

[Komanda seriala]

Название: Blood and memory
Автор: Komanda seriala
Бета: анонимный доброжелатель
Пейринг: Сэм/Ди
Рейтинг: NC-17
Жанр: Фемслэш, драма, психология, ангст, АУ.
Саммари: У Сэм есть любимый нож, который на протяжении всей её жизни вместе с ней.
Так же, как и Импала Дианы, нож Сэм - один из главных участников истории.
Размер: ~2300 слов
Примечание: АУ. Мир переписан с точки зрение гендерсвапа - все мальчики девочки, а девочки мальчики.
Таймлайн от досериального периода до моего видения постсериала.
АУ начала 8 сезона.
Глоссарий упоминающихся

имен

имен:
Саманта (Сэм) Винчестер - Сэм Винчестер
Диана (Ди) Винчестер - Дин Винчестер
Марк Винчестер - Мэри Винчестер
Джесси Мур - Джессика Мур
Джо Харвелл - Джо Харвелл
Даймонд - Руби По-английски Ruby = рубин, Diamond = бриллиант
Кит - девушка из бара, с которой Сэм играл в дартс, её имя я поменяла на свой вкус
Бальта - Бальтазар
Роберта (Бобби) Сингер - Бобби Сингер
Люцифер - Люцифер
Мистер Трэн - миссис Трэн
Кев Трэн - Кевин Трэн
Аббадон - Аббадон
Дисклеймер: мне ничего не принадлежит

0.

Сэм ненавидит огнестрельное оружие.

Нет ничего хуже паров пороха, громкого хлопка выстрела и бесчувственного железа в её ладонях.

Сэм любит холодное оружие.

Она знает абсолютно всё о тонкостях изготовления, балансировке и заточке любого вида лезвий. Это её страсть, которая, загоревшись однажды, не потухнет уже никогда.

Сэм не расстаётся со своим ножом, который она практически отобрала у матери, как напоминание об отце, которого не стало. Конечно, она довела его до ума: подогнала под свою ладонь, сделала идеальную заточку и даже гравировку выбила: «Марк Винчестер».

И пользовалась им нечасто.

В исключительных случаях.

1.

- Сэмми! – обескуражено выдыхает Диана, когда, неосторожно прикоснувшись к тренирующейся Сэм, едва успевает перехватить руку сестры с зажатым в ней ножом. – Это я, всего лишь я!

- А я всего лишь тренируюсь! – огрызается Сэм, вырывая руку. – Какого дьявола ты лезешь?

Да, Сэмми шестнадцать, и она круче всех.

- Такого, что скоро вернётся мать, и мы ни черта не успеем сделать, - Ди притискивается к сестре вплотную и улыбается поджавшей губы Сэм. - Ну же, детка…

Диана не заканчивает, потому что чувствует, как лезвие проходится по ямке позвоночника. От касания металла, холодного даже сквозь слои одежды, тело пробирает дрожью и вмиг пересыхает во рту. А Сэм смотрит. Даже не так - она рассматривает сестру, подмечая все реакции: участившееся дыхание, мягко приоткрытые губы и расширившиеся зрачки.

- Детка, - нагло вытягивает Сэм шёпотом на ухо Ди, - когда я захочу, я дам тебе знать.

Сэм держит её за несуществующие яйца.

И, Господи Иисусе, Ди это нравится!

2.

Когда Сэм злится, то нужно либо заткнуться, либо сбежать.

Но Диана пьяна, разочарована последней охотой, и ей плевать. Не сегодня-завтра Саманта сбежит в свой Стэнфорд, и доставать больше будет некого, так что надо пользоваться моментом.

Сэм терпит, мужественно терпит пьяный бред сестры, затачивая свой любимый нож и пытаясь не обращать внимания на явные провокации – Ди протрезвеет, и всё вернется на круги своя.

Но сейчас до этого ещё очень далеко.

- Сэм, а ты когда-нибудь отсасывала парню?

Сэм молчит, только сжимает пальцы, концентрируясь на том, что отомстит позже, потом, когда пройдёт первый гнев. Вот только следующая фраза к чертям собачьим уничтожает весь самоконтроль, потому что это же Ди! Это гадко и мерзко с её стороны - бить в то самое слабое место, которое убьёт тебя, как попадание стрелы в ахиллесову пяту!

- Чёрт, а мне сегодня такой экземпляр попался! – и чёртова безмозглая блондинка сверкает улыбкой как ни в чём не бывало.
А дальше Сэм просто на рефлексе выбрасывает руку с ножом в сторону.

Прямо туда, где стоит, привалившись к двери, сестра.

И мажет, - слава тебе, господи! – мажет, попадая совсем рядом с щекой Ди. Сердце Сэм заполошно стучит в груди, а дыхание спирает.

- Ди…

Но Диана не смотрит на сестру, не смотрит на нож, который (ещё пара дюймов, и всё – смерть) торчит в двери.

Ди просто подхватывает материнскую кожанку, ключи от Импалы со стола и уходит в ночь.

Сэм разбивает руку о зеркало в ванной, потому что, спустя какое-то время, её накрывает осознанием, пугающей реальностью, что если бы не счастливая случайность, она убила бы собственную сестру.

3.

Диана ненавидит, когда Сэм жонглирует своим ножом.

Ей всё время кажется, что Сэм отрежет себе палец или вскроет ладонь острым лезвием.

И да, ей абсолютно всё равно, что Сэм скоро исполнится двадцать два.

- Прекрати, - Ди не отрывает взгляда от руки Сэм. - Пожалуйста.

Сэм лишь неуклюже дёргает плечами и продолжает крутить нож.

- Джесси, - веско, отрывисто поясняет она, и у Дианы сил нет, чтобы ещё раз повторить свою просьбу.

Смерть Джесси Мур до сих пор снится сестре в кошмарах, и, в конце концов, нервы Ди покрепче будут. Она выдержит этот своеобразный способ отвлечься или, скорее наоборот, погрузиться в собственные мысли.

А вообще, это даже завораживает: тонкие пальцы Сэм, мерцающая и бликующая в свете ламп сталь и чёткие плавные движения рукоятки по коже. Да и тот факт, что Сэм отрастила ногти, пусть недлинные, но всё равно... привлекающие внимание.

Наверное, даже большее, чем лезвие ножа.

4.

Ди знает, что Сэм никогда не причиняла своим ножом вред простым людям.

Для этого были другие лезвия и пистолеты.

Поэтому сейчас, наблюдая, как сестра прижимает к горлу Джо нож, она боится.

По-настоящему.

И сразу вспоминаются кощунственные, по своей сути, слова матери: «Убей, если не сможешь спасти». Как она могла сказать такое? Как могла даже подумать, что Диана сделает это? Ди стискивает пальцами рукоятку любимой беретты и продолжает увещевать Сэм остановиться.

Сталь легко режет тонкую кожу, и ссадина на шее Джо ещё долго напоминает Диане о том, как она сплоховала.

5.

Даймонд первым, из нечисти, удостаивается чести получить нож Сэм в сердце.

Демон только улыбается, глядя, как Сэм мечется по комнате, узнав, что семья погибшего отца тоже связана со сверхъестественным.

- Ты же знаешь, что меня это только забавляет, но никак не ранит, правда, Сэмми?

Сэм, сделав несколько шагов вперёд, вновь ударяет ножом в грудь парня. Её успокаивает этот звук, ей нравится, как меняется, хотя бы на пару секунд, лицо Даймонда.

- Ещё раз так меня назовёшь, и я отправлю тебя в Ад, понял? – Сэм тщательно протирает лезвие, пользуясь краем футболки демона. – И мне будет всё равно, из скольких переделок ты вытащил меня или Ди.

- Конечно, солнышко, - цедит Даймонд и разглядывает испорченную кровью ткань. – Но, Саманта, это была моя любимая футболка!

Сэм лишь фыркает и прячет нож за пояс джинсов.

6.

Сэм сползает ниже, проводя ладонями по мускулистым бёдрам Даймонда, и достаёт нож из крепежа на голени.

- А своим воспользоваться не хочешь? – нагло ухмыляется демон и прикусывает губу, когда Сэм делает аккуратный надрез на его предплечье.

- Заткнись, - хрипло советует Сэм и делает глоток.

Она никогда не будет пользоваться ножом отца, чтобы получить дозу наркотика.

Никогда.

Потому что, падая, нужно стараться минимизировать потери.

7.

В баре, куда устраивается Сэм, всегда многолюдно.

Одни страдают в одиночестве, изливая ей душу; другие устраиваются громкими, шумными компаниями и веселятся. Сэм интересно наблюдать за людьми, которые даже не подозревают, сколько на свете сверхъестественного дерьма.

Но иногда, когда наступает затишье, Сэм садится за стол и начинает играть.

Тихо мурлыкая себе под нос слова, Сэм начинает стучать между аккуратно растопыренных пальцев острием ножа, с ленивым интересом увеличивая темп. «Поющий нож» - увлекательная игра только для тех, кто умеет концентрироваться только для игры, а не живёт в постоянном ожидании подвоха и неприятностей.

- Неженская это игра, - задумчиво произносит Кит и с неуверенной улыбкой предлагает: - Может, лучше дартс?

Сэм доигрывает, пожимает лениво плечами и говорит, жмурясь от наслаждения размятых мышц:

- И то, и другое выходит у меня неплохо. Но если ты хочешь…

На пальцах Сэм нет ни единой царапины.

8.

Сэм понимает, что это необходимо сделать в любом случае.

Ей не нужна душа, которая мешает, делает саму Сэм слабой и бесполезной. Неработоспособной.

Поэтому когда Бальта рассказывает о ритуале, способном навсегда обеспечить её отсутствием души, Саманта даже не сомневается. Она готова убить Бобби, их названную мать, потому что собственная жизнь дороже.

- Прости, но так надо, - Сэм, поджав губы, заносит руку со своим любимым ножом и запрокидывает голову женщины, открывая беззащитное горло. – Я должна это сделать.

И она даже делает замах, но не успевает прикоснуться к бледной коже, потому что Ди перехватывает её руку и отправляет в нокаут мощным ударом в челюсть.

- Сэмми, ты такая идиотка, - вздыхает Диана, глядя на сестру и начиная перерезать верёвки, сковывающие Бобби.

Ножом Сэм.

Таким образом она очищает его от того, что могло случиться.

Так думает Диана, пряча нож в кармане.

9.

Боль отрезвляет, помогает отличить реальность от мастерски созданных Люцифером иллюзий.

Сначала - да, Сэм использует слабую, фантомную боль, нажимая на зажившую рану на ладони.

А потом это перестаёт помогать. И это пугает, потому что связь с реальностью начинает истончаться, грозя исчезнуть вовсе.

Тогда Сэм обращается за помощью к собственному любимому ножу, который никогда её не подводил, напоминая о погибшем отце, давая ощущение сопричастности с ним. Поэтому вскрывая бледную кожу, жмурясь от острой боли, Сэм обновляет, даёт себе хотя бы мизерный шанс сохранить рассудок.

Хотя всё чаще это кажется невозможным.

10.

Сэм смотрит на усталую, вымотанную Диану и понимает, что жизнь снова сделала головокружительный поворот.

Когда сестра выполняет все дурацкие, но очень важные, по её мнению, ритуалы, Сэм не выдерживает и, захлёбываясь слезами, практически скатившись в банальную истерику, целует Диану. Её губы, сухие и обветренные, кожа на лице и шее, шершавая на контрасте с мягкой кожей Сэм, срывает все тормоза.

- Сэмми, - шепчет Диана, проводя пальцами по щекам Сэм, вытирая солёную влагу, - я здесь, я вернулась…

А Сэм продолжает рыдать, вцепившись в рубашку сестры. Потому что у неё не получилось вытащить раньше, не удалось спасти и вернуть себе Ди. Как бы она не исхитрялась, не перерывала бессонными ночами книги, ничего не выходило. Как будто вокруг Чистилища была непробиваемая стена, которую не сломать и не разрушить.

- Ты совсем расклеилась, - тихо выдыхает Ди и опускает руку на поясницу, начиная поглаживать горячую кожу под рубашкой, пока её рука не натыкается на рукоятку ножа. – Снова?

- Ты не защищала мою спину, - шмыгая носом, возражает Сэм, - а он – единственное, что осталось ценного у меня на этой земле, Ди.

Диана не находит, что ответить, лишь прижимает сестру к себе и, зажмурившись, касается губами виска.

У неё в Чистилище не было даже этого.

11.

Сэм неловко смотреть в глаза мистеру Трэн.

Она отводит глаза в сторону и пытается стать меньше, кутаясь в своё серое пальто. Ей тяжело осознавать, что из-за неё этот человек лишился дочери.

Кажется, он всё понимает и так. Потому что смотрит тускло-безразлично, как люди, потерявшие всё и оставшиеся без смысла жизни. Сэм знает, видела такой взгляд в собственном зеркале каждый раз, когда теряла сестру. Сэм угасала быстро, как будто спичка зажглась и потухла.

- Простите, - старательно выговаривает она, избавляя мужчину от верёвок, - так вышло…

Её нож соскальзывает, вспарывает кожу собственных пальцев, но Сэм не чувствует боли. По сравнению с болью потери, эта боль - что-то незначительное, не заслуживающее внимания.

- Я уверен, у тебя есть объяснение всему, что произошло, - мистер Трэн растягивает губы в блёклой улыбке, которая, впрочем, тут же исчезает.

- Простите, - повторяется Сэм, зажимая платком пальцы, которые безостановочно кровоточат.

Ей больше нечего сказать, и она отводит взгляд.

Сэм и сама знает, что её слова лишены смысла.

Так же, как и её кровь, которая пропитывает цветастую ткань тёмным пятном.

Просто Сэм жива, а Кев нет.

12.

- Ты знаешь, а мы зря отказывались - на тёмной стороне круто, Сэмми, - Диана улыбается, не показывая своей истинной сущности. - Давно надо было послать всё это героическое дерьмо к чёрту и…

Сэм не плачет. Все слёзы она уже выплакала, и глаза теперь кажутся сухими настолько, что больно моргать.

- Это не ты, - упрямо шепчет Сэм, чувствуя ладони сестры на плечах, - не ты, Диана.

- Думаешь? – Ди тоже переходит на шёпот, опаляет жарким дыханием её ухо, поправляя выбившиеся тёмные пряди Сэм. – А я вот считаю иначе, сестрёнка. То жалкое существо, которым сейчас являешься ты, – ошибка, которую допустила я. Ты должна была возглавить Ад! Сэмми, прислушайся: стать королевой Ада! А я всё разрушила.

- Ты спасла меня! – истерично кричит Саманта и пытается освободиться от верёвок. – Ты, чёрт подери, подарила мне свободную жизнь!

- И к чему мы пришли? – Диана встаёт на колени перед Сэм и заглядывает в глаза, показывая чёрные провалы глазниц. – Я – рыцарь Ада, Сэмми. На моих руках - кровь Аббадон и множества других тварей, которых я прикончила, наслаждаясь каждым мгновением. А кто ты? Ты – сломленная женщина, у которой за душой ни гроша. Ты была в клетке с Люцифером, который издевался над тобой, как хотел. И сейчас ты на грани смерти. Разве этого ты хотела, Сэмми, героически сражаясь за мир, который лез в петлю с настойчивостью и рвением психопата?

Сэм обмякает в кресле и закрывает глаза. Она не может смотреть, не может слушать сестру – каждое её слово причиняет нестерпимую боль.

- Давай, Саманта, нам нужно разбудить тебя, - когда Сэм со стоном открывает глаза и смотрит на сестру, та с лёгкостью рассекает ножом Сэм кожу на собственной шее, там, где пульсирует ярёмная вена. - Я помогу тебе, доверься мне.

Они падают вместе.

Сэм покорно начинает пить кровь сестры, а нож отлетает с громким стуком на пол.

Всё, что было константой, разрушено.

Пора искать новые ориентиры.

+ 1.

- Сэмми, - хрипло шепчет Диана, выгибаясь на кроваво-красном белье. - О Господи, Сэмми!

Сэм лишь улыбается и кусает сильнее, метит внутреннюю поверхность бёдер сестры, чтобы следы наливались кровью. Ей нравится, когда тело Дианы покрыто знаками принадлежности. Хотя эти метки исчезают до обидного быстро.

- Да, моя хорошая, - Сэм целует чуть ниже пупка и возвращается вниз, чтобы начать ласкать клитор кончиком языка.

Стоны Дианы становятся громче, а пальцы зарываются в волосы сестры. Так хочется большего: пальцев внутри, жёстких движений по клитору, что впору кричать, просить и умолять Сэм не останавливаться.

- Сэм, пожалуйста!

И Сэм прислушивается: вставляет пальцы, продолжая вылизывать, начиная трахать Диану так, как ей хочется. Она знает, что сестре необходима жестокость, знает, что нужно сделать, чтобы приблизить её к оргазму. И когда Диана содрогается от удовольствия, Сэм резко поднимает голову, встречаясь взглядом с чёрными глазами, и передвигается так, чтобы накрыть сестру своим телом. Улыбнувшись и проведя пальцами линию по дрожащей щеке Дианы, Сэм наклоняет голову и шепчет, вонзая свой нож в сердце сестры:

- Как же я тебя люблю, Диана!

Ди лишь улыбается и целует Сэм в улыбающийся рот, зарываясь пальцами в шелковистые лохмы.

Диана знает, что Сэм необходимы ориентиры в новом мире, и она совсем не против совмещать себя и отцовский нож.

В конце концов, они с Сэм всегда были чокнутыми. Так к чему теперь рефлексировать?

@темы: день восьмой, авторский фик, wincest!fest 2014, команда сериала, NC-17

---

Команда сериала, 8 сезон

[Komanda seriala]

Название: Во имя королевы
Артер: Komanda seriala
Персонажи: Дин, Сэм, Чарли
Рейтинг: PG
Примечание: 8 сезон.
Дисклеймер: все принадлежит тому, кому принадлежит

@темы: рисунок, день восьмой, джен, wincest!fest 2014, команда сериала, G

---

Команда сериала, 8 сезон

[Komanda seriala]

Название: Забота Дина
Персонажи: Дин, Сэм
Рейтинг:PG-13
Примечание: сезон 8
Жанр: юмор, романтика
Саммари: Сэм болеет
Дисклеймер: все принадлежит тому, кому принадлежит

@темы: рисунок, день восьмой, пре-слэш, wincest!fest 2014, команда сериала, PG-13

---

Команда сериала, 7 сезон

[Komanda seriala]

Название: Первый шаг
Автор: checkthemargins
Оригинал: checkthemargins.livejournal.com/25469.html
Переводчик: Komanda seriala
Разрешение: запрос отправлен
Пейринг: винцест
Рейтинг: R
Размер: 1600
Таймлайн: 7 сезон
Саммари: Первый поцелуй и общее помешательство. Потому что у них все общее.
Дисклеймер: все принадлежит тому, кому принадлежит


Все происходит как будто само собой – вот они смотрят трэшовый ужастик на старом Боббином диване, а вот уже обнимаются и целуются прямо там же. Дин немного пьян, Сэм и сам слегка навеселе, а Бобби наверху в своей комнате давно уже спит. Время позднее, далеко за полночь. За окном непроглядная тьма, и комнату освещает лишь мерцание телеэкрана, да из двери напротив попадает свет настольной лампы, которую Бобби забыл выключить. Диванчик явно маловат, но Дин откинулся назад и вжался в угол, а Сэм уместился, плотно прижавшись к нему. Оба сидят, опираясь одной ногой на диван, вторую свесив на пол, чтоб можно было втираться друг в друга всем телом, и грудью, и бедрами, Дин зарывается пальцами в Сэмову густую шевелюру, бережно придерживая за затылок, и в том, как он целует Сэма, сквозит что-то отчаянно-нежное. Сэма никогда в жизни никто так не целовал, тем более – никто из тех, кто знал бы его так же хорошо, как Дин. Потому что, вопреки железобетонной уверенности почитателей книг Чака, они никогда не делали этого раньше.

Сэм обнимает брата за шею, другой рукой запутавшись в его футболке. Дин весь жаркий и твердый в его руках, и рот его горячий, и влажный, и сладкий от клубничной карамельки, сгрызенной до того, как началось все это безобразие. Его язык у Сэма во рту, и Сэм тянется за ним, когда он пытается отстраниться, и сам вылизывает, скользит по небу, по кромке зубов, вдоль вены под языком. Они занимаются этим почти целый час, хотя в первые минут двадцать было больше отчаяния, чем нежности, больше яростно, чем ласково. А сейчас все медленно, и влажно, и Сэм еще никогда в жизни так офигенно себя не чувствовал. Брат забирает в горсть его волосы и тянет, в нужный момент, с нужным усилием, а потом массирует подушечками пальцев, заглаживая боль; большим пальцем мягко чертит круги по выступающей тазобедренной косточке, и совершенно охренительно прекрасно пахнет – дымом и одеколоном после бритья.

У Сэма саднят губы, покрасневшие, искусанные, сердце Дина бьется прямо под ладонью, чуть быстрее, чем обычно, и Сэм чувствует его беспокойный пульс подушечкой большого пальца. Все это слишком остро, слишком сильно – конечно, они всегда были зациклены друг на друге, но сейчас все иначе, и может быть, они оба хотели этого уже очень давно – но никогда не делали. Сэм не понимает, что же изменилось, но вот оно – здесь и сейчас, в этой комнате, этот божий ужас по телеку и теплое дыхание Дина на его губах. А Дин просто источает чувство вины, такое сильное, что если сосредоточиться, можно ощутить его вкус. Сэм точно уверен, что знает, о чем думает брат – и хочет сказать ему, как сильно он ошибается, но оторваться слишком сложно, даже на пару слов.

– Дин, – наконец произносит он, и на мгновение ужасается, что все, вспугнул, разрушил это волшебство, что Дин сейчас подскочит, оттолкнет его, охренев к чертям от происходящего, но тот просто смотрит на него секунду-другую – губы припухшие, влажные и яркие, потом откидывает ему волосы со лба, с шеи, и запрокинув голову, припадает ртом к точеной, сильной линии горла, и Сэм невольно вскрикивает, чувствуя кожей его тихий хриплый смешок. Гладит Дина по стриженому затылку, где волоски совсем короткие и колючие, держит, почти прижимая к себе, и закрывает глаза, растворяясь во влажном прикосновении языка и зубов.

– Дин, – бормочет он невнятно, – Дин. Я просто… Хочу, чтоб ты знал…

Дин говорит «Тсс», и поднимает голову, возвращаясь в поцелуй, лезет под рубашку, гладит по спине, его широкие ладони сухие и теплые.

– Подожди, – Сэм уворачивается, скользит губами по щеке, оставляя влажный след, прикусывает мочку, обводя пальцами ухо по краю. – Просто хочу, чтоб ты знал – я хотел этого еще до того, как слетел с катушек.

Брат вопросительно выгибает бровь, а потом просто снова прихватывает за волосы, и Сэм сам целует его, опять, и еще, глубоко и медленно, лаская языком и мягко посасывая, и ладонь Дина вплавляется ему в спину – пальцы плотно в ямках между позвонками – и остается так.
– Сэмми, – выдыхает он.

– Очень давно, – продолжает младший, – Несколько лет. Много лет, и все время в Клетке, и еще до этого. Задолго до… Когда я был еще жив. Еще до твоей сделки. До того, как ты попал в Ад.

– Сэм, – говорит Дин. Его рука на щеке Сэма, и тот поворачивает голову, целует ладонь, запястье, тоже скользит рукой под футболку и чувствует, как у Дина мышцы пресса поджимаются от этого прикосновения, а лежащая на спине ладонь напрягается, подталкивая ближе.

– Не думай, что это что-то новое, – сообщает Сэм. – Это не потому, что я окончательно спятил.

– Не спятил, а только немножко сдвинулся, – возражает Дин, и Сэм улыбается, смеется, и припадает ко рту брата снова. Дин размыкает губы, втягивает внутрь его язык, и Сэму хочется большего, о боже, как же хочется.

– Неважно. Просто. Просто чтоб ты знал, – повторяет он.

– О господи, я знаю, – отвечает брат. – Знаю. Я верю тебе.

Сэм не уверен, врет ли Дин сейчас, но думает, что вряд ли, хотя в последнее время тот так поднаторел в этом, что и не отличишь. Сэм решает не заморачиваться. Все равно ему больше нечего сказать, чтоб убедить старшего. Дин высвобождает руку из-под Сэмовой рубашки, но только для того, чтоб приняться за пуговицы, и кажется, проходит несколько долгих минут, пока он наконец добирается до мелкого сквозь слои одежды – рубашка, футболка и майка отправляются на пол с глаз долой. Младший выныривает из одежды весь взъерошенный, волосы дыбом от статического электричества, а Дин только шарит взглядом по гладкой смуглой коже, да на секунду приподнимается, чтобы стянуть свою футболку через голову, чтоб наконец-то больше их ничто не разделяло. Сэм чувствует исходящий от него жар, его рука давит на спину тяжело и требовательно, притягивая ближе, еще ближе, словно он хочет Сэма всего запихнуть в себя, и черт подери, Сэм хочет этого не меньше, хочет влезть Дину под кожу, раствориться в нем и остаться там навсегда, и вся эта ситуация, если вдуматься, просто феноменально, сверхъестественно, крайне херовая.

– Я тоже, – говорит Дин, скользит губами легко и влажно – по шее, горячо, открытым ртом – по щеке, языком – по чувствительной коже под ухом. Потом чуть отстраняется, только чтобы встретиться взглядом, и по глазам его видно – не врет, просто не хочет продолжать разговор.
– В смысле, ну, ты понял. Тоже до того, как ты спятил.

Сэм слабо усмехается:
– Приятно слышать.

– Ну да, – хмыкает Дин. Кладет руку Сэму на живот, теплой открытой ладонью, и тот выгибается, прижимаясь, и оба вновь втягиваются в поцелуй.

На пол перебираются неуклюже, с грехом пополам, честно стараясь шуметь как можно меньше. Конечно, диван для них слишком мал, и получается намного удобнее, когда Сэм во весь свой рост вытягивается на полу, тянет Дина вниз, на себя, и раздвигает ноги. Дин горячо и остро проезжается ему по груди твердыми сосками, и Сэм лижет его в губы, просясь внутрь, попутно запуская обе руки в задние карманы штанов. У обоих давно стоит, Сэм ощущает, как собственный член напряженно пульсирует в джинсах, и чувствует бедром член брата, его жаркую тяжесть и твердые очертания. Все-таки это случится. Сейчас. Стена у Сэма в голове рухнула пару недель назад, и вот теперь это тоже стало реальным.

– Дин, – шепчет он, почти не отстраняясь, все еще оглушенный и ощущением, и вкусом, словно не сразу вспоминает, как можно говорить в полный голос.
– Дин, а ты… Ты это делал когда-нибудь?

– Что? Спал с родным братом? – старший ухмыляется, но выходит слишком виновато. – Вроде не доводилось.

– С парнем, – уточняет Сэм, скользит губами вдоль шеи и сжимает за задницу, так что Дин, давясь словами, замысловато матерится и с силой втирается в него. У Сэма вырывается совершенно невольный и совсем не мужественный стон, и он спешит поцеловать брата до того, как тот начнет смеяться и дразнить девчонкой. Зацеловать до одурения, чтоб обо всем забыл вообще.
– Ты с парнем это когда-нибудь делал?

– Нет, конечно, – отвечает Дин. Он трется пахом об Сэма, настойчиво, но медленно-медленно, и методично покрывает поцелуями все его горло, обжигая дыханием, втягивая кожу в рот, и Сэм на девяносто восемь процентов уверен – будут такие засосы, что даже Бобби завтра спросит, что это за хрень. Черт, и ведь они все это делают в Боббином доме. Пока сам он мирно почивает наверху. А Сэм, наверно, немножко больший извращенец, чем сам он думал, потому что сама мысль попасться на горячем тоже неожиданно заводит. Дин прихватывает его зубами за ухо и Сэм в ответ гладит кончиками пальцев колючий затылок.
– А ты?

– Нет, – просто отвечает Сэм.

– Хорошо, – говорит Дин. – Просто отлично.

– Хм, да? – младший закидывает ногу ему на спину и подается вверх, навстречу, с удовлетворением чувствуя, как брат слегка впивается ему в шею зубами.

– Да, – выдыхает Дин, голос у него садится и хрипнет. – Точно, Сэмми.

– А как мы… В смысле, кто будет… – Сэму даже так сразу нужна определенность. Мелкому всегда нужно было все осмыслить и разложить по полочкам, а теперь – нужно, чтобы хоть что-то в жизни оставалось простым и понятным. Он держится за Дина, хватает за выступающую лопатку, тот поднимает голову, легонько тычется носом в щеку, а когда Сэм в ответ начинает жадно толкаться языком ему в угол рта – подхватывает его под спину и приподнимает рывком, притискивая к своей груди.

– Хочу в тебя, – без колебаний отвечает Дин. – Хочу тебя трахнуть.

Сэм чувствует, как тугой жгучей спиралью свивается желание внутри, как в джинсах член твердеет до невозможности, и кивает куда-то Дину в шею, пробуя языком горько-соленый пот с кожи, впитывая вкус, проводя зубами по линии челюсти.

– Да, – говорит он. Он принадлежал Дину с самого начала. Это просто логично и естественно, что и в этот раз – в первый раз – все так и будет.

Дин снова целует, влажно зализывает его пылающие, искусанные губы, и это здорово отвлекает от поисков смысла. Про все остальное можно подумать потом.

@темы: слэш, перевод, день седьмой, wincest!fest 2014, команда сериала, R

---

Команда сериала, 7 сезон

[Komanda seriala]

Название: Дом с привидениями
Персонажи: Дин, Сэм
Рейтинг: PG-13-R
Примечание: серия артов, 7 сезон
Жанр: ужасы, романс
Саммари: Одна из заурядных охот
Дисклеймер: все принадлежит тому, кому принадлежит

@темы: слэш, рисунок, день седьмой, wincest!fest 2014, команда сериала, R

---

Команда пре-Стэнфорда, авторский фик

[Команда Космоса]

Название: Пока ты спишь
Автор: пре-Стэнфорд
Размер: драббл (400 слов)
Пейринг: винцест
Категория: слэш
Жанр: романс, драма
Рейтинг: PG-13
Дисклаймер взрослыми быть скучно. Отказываемся!

Дин смотрит на брата. Снова.

Он не может сказать точно, когда это началось. С ночных ли кошмаров Сэма, когда тот, просыпаясь в холодном поту и гася рвавшийся наружу то ли всхлип, то ли крик, резко садился на постели, тяжело дыша и потирая ладонями лицо? Или когда, устав от этих резких ночных вскакиваний, Дин разумно, как ему тогда показалось, посчитал, что спрыгивать в темноте со своей кровати и бежать к соседней, где громко и тяжело давился дыханием брат, явно очень утомительно, и в одну из таких ночей просто остался с ним?.. Дин не знает, но в ту ночь Сэм больше ни разу не проснулся. Впрочем, что-то уродливое, сжало тисками в груди, стоило Сэму коснуться рукой его плеча - неправильно.

Дин понимает, но сам себе не верит. Привычка, приносившая успокоение, превратилась в манию, в желание обнимать, касаться пальцами лба, откидывая упавшую челку, заглядываться на приоткрытые губы. Дину необходим смотреть на Сэма так же, как тому чувствовать тепло его тела просто чтобы спать.


Сэм заснул уже несколько часов назад, а Дин даже не пытается закрыть глаза. Завтра, возможно, будет охота или обычный день в школе – Дин не знает, но спать он не собирается до тех пор, пока веки не нальются свинцом и не закроются сами. К тому времени рассвет начнет разгонять причудливые тени в комнате, и кошмары Сэма прекратят быть реальной угрозой его спокойному сну.


Спящий Сэм выглядит младше, чем Сэм бодрствующий. Он не хмурит брови в попытке казаться серьезнее, не поджимает губы в немом протесте, не смотрит волком при любом намеке на его неправоту. Спящий Сэм невинен, у него расслабленное лицо, дрожащие ресницы и приоткрытые влажные розовые губы, которые Дин хочет поцеловать: впиться, прикусить, развратить, сделать их красными, порочными, сделать их своими.

Но Дин только смотрит. Смотрит, ненавидя себя за каждое мгновение, каждую проскользнувшую в голове жаркую картинку. Смотрит, запоминая, а после стирая руки в душе и прикусывая щеку изнутри, лишь бы не заорать на выдохе желанное «Сэмми».
Дин хочет наклониться, вдохнуть теплый, влажный запах сэмовой кожи, провести, едва касаясь, губами по шее, горячо дыша и еле удерживаясь на краю, чтобы не сорваться, не дотронуться так, как требует вся его сущность.

Дин смотрит на Сэма, обхватив себя руками, заковывает в цепи собственные желания, не зная, сколько еще сможет противиться этому запаху, исходящему от волос Сэма, его тихому ровному дыханию из приоткрытых губ.

Дин смотрит на брата, и это единственное, чем он довольствуется сейчас, пока не наступит рассвет.

@темы: слэш, пре-Стэнфорд, день седьмой, авторский фик, wincest!fest 2014, PG-13

---

Команда сериала, 6 сезон

[Komanda seriala]

Название: Между молотом и наковальней
Персонажи: Дин, Сэм, намеки на Кроули, Кастиэля
Рейтинг: R
Примечание: сезон 6
Жанр: юмор, романтика
Саммари: обретение Дином любимого Сэма
Дисклеймер: все принадлежит тому, кому принадлежит

@темы: слэш, рисунок, день шестой, wincest!fest 2014, команда сериала, R

---

Команда сериала, 6 сезон

[Komanda seriala]

Название: Неожиданность
Артер: Komanda seriala
Персонажи: Дин, Сэм (преслеш), Дженсен/Джаред
Рейтинг: R
Примечание: 6 сезон
Саммари: Винчестеры попадают в мир, где являются актерами, играющими Сэма и Дина в сериале. Но Джаред женат совсем не на Кортез...а на Дженсене. Винчестеры, попав в дом актеров нашли приватное хоум -видео.
Дисклеймер: все принадлежит тому, кому принадлежит

@темы: слэш, рисунок, день шестой, wincest!fest 2014, команда сериала, R

---

Команда сериала, 5 сезон

[Komanda seriala]

Название: Sky is over
Автор: Komanda seriala
Бета: анонимный доброжелатель
Пейринг: винцест
Рейтинг: R
Жанр: драма
Саммари: После встречи с Голодом Сэму очень плохо. А Дину еще хуже
Размер: ~2 968 слов
Примечание: АУ, кода к 5.14
Таймлайн: 5 сезон
Дисклеймер: все принадлежит тому, кому принадлежит


Прослушать или скачать Serj Tankian Sky is over бесплатно на Простоплеер


– Боже, Дин! Помоги мне! Дин? – голос у Сэма густой и чужой.
Он отражается от плотных стен прозрачным мячиком, тонет под потолком, растекаясь по всему помещению.
– Кас? Дин? На помощь… ну, пожалуйста… Помогите мне, умоляю!
Дин вжимается в холодную шершавую стену лопатками и зажмуривается. У него в руке наполовину опустошенная бутылка виски, он прикладывается к горлышку, жадно глотает, пытаясь заглушить в себе странный горчащий привкус дежавю: все это уже было. Когда-то.
В нескольких шагах от него железная дверь ходит ходуном.
– Дин, выпусти меня!
Там, в бункере, Сэм привязан к кровати, на случай, если его снова начнёт кидать по стенам. Только Дин не уверен, что кожаные ремни смогут его удержать, и тогда этот детина с непомерной силой, которую сейчас не может контролировать, вывихнет себе суставы или умудрится расшибить голову. И мысль эта Дину не нравится. Совсем.
– Это не он, Дин, – сурово сдвигает брови Кас. Кажется, он хочет успокоить его (слишком много местоимений вокруг) этими словами, подбодрить, но выходит скверно. Что ангелы вообще понимают в человеческих чувствах? Ни хрена они не понимают, черт их возьми. – Ему надо просто перетерпеть.
Легко сказать! Неизвестно, кому хуже, – Дину кажется, что он бы сейчас с радостью поменялся с Сэмом местами. Тогда бы он мог хоть что-то контролировать.
Он закрывает глаза. Зажмуривается. Почти целая бутылка виски плещется в желудке, но ему все равно: не лучше, не хуже, никак. Какой тогда смысл? Он даже не пьянеет.
Ты пустой, Дин Винчестер! – ржавым гвоздем поворачивается у него в виске глухой голос Голода. – Там у тебя гнетущая пустота. Можешь отшутиться, соврать брату, соврать самому себе, но только не мне. Ты борешься, но сам-то ты давно знаешь, что проиграл.
Всё верно. Он пуст, смысл его жизни – забота о Сэме, и он не справился. Это из-за него Сэма пришлось приковать к ржавой трубе в дешевом мотеле, а потом запереть в бункере. Он проиграл, когда умер. Или ещё раньше, когда позволил Джейку воткнуть нож брату в спину. Не успел. Не уберёг. Тогда началось его падение в пустоту.
Сэм замолкает, но его голос всё ещё звучит в голове, Дину хочется зажать уши, чтобы не слышать ничего, вместо этого он отталкивается от стены и направляется к лестнице.
– Пойду подышу воздухом, – он почти бежит, перепрыгивая через три ступени, он просто не может больше находиться в подвале.
Кас перенес их к Бобби, Дин смотрит на привычный пейзаж. Это даже символично: свалка, кладбище автомобилей как мини модель привычного мира, вот во что превращается всё – кучу ржавого, покорёженного металлолома. Зачем пытаться это спасти? Всё бесполезно, но Дин просто не может остановиться.
– Пожалуйста, – он сжимает слабеющими пальцами бутылку и задирает голову вверх, слепо смотрит туда, где в пустой черноте неба рассыпаны звезды, похожие на зияющие мелкие дыры, будто небо изрешечено шрапнелью. Совсем, как его душа. – Я не могу больше… помоги, умоляю тебя!
Кто бы мог подумать, что он до такого докатится. Ну, ладно, Сэм. Тот признавался не раз, что молится каждую ночь. Правда, неизвестно, продолжает ли он делать это и сейчас – после всего, что случилось. Но вот Дин, которого сложно заподозрить в набожности… небо с землей должно было поменяться местами, рухнуть горы и высохнуть все океаны, чтобы он стал верить и молиться.
Хотя, именно это, наверное, сейчас и происходит.
– Помоги мне, пожалуйста.
Но ответа нет. Дин и не думал, что может быть иначе.

Когда он возвращается в подвал, Каса там уже нет, а за дверью по-прежнему пугающе тихо.
У Дина неприятно сводит желудок.
– Сэм? – зовет он, заглядывая в маленькое окошко. – Сэмми?
Но ему и здесь никто не отвечает. Видимо, сегодня такой уж день – проигнорируй Дина Винчестера. Даже в тусклом свете видно, какой Сэм бледный, лоб покрыт испариной, а глаза закрыты. Не думая о последствиях, Дин врывается в бункер. Здравый смысл подсказывает, что это самое идиотское решение, которое можно принять: войти сюда вот так, как войти в клетку с тигром. Но это же не тигр, это Сэм. И оставить его одного Дин не может.
– Сэмми? Сэм!
Сэм, как-то умудрившись освободиться, стремительно вскакивает и кидается на Дина, отбрасывая его в угол. Больно приложившись затылком об стену, Дин оседает на пол, чувствуя во рту соленое.
Сэм кидается к выходу, но дверь сама по себе захлопывается, оставляя его в ловушке.
– Выпусти меня отсюда! – он молотит кулаками по двери, а потом медленно поворачивается к Дину.
У Сэма черные из-за расширенных зрачков бешеные глаза, искусанные в кровь губы и сбитые костяшки на руках, его мелко трясет – то ли бьет озноб, то ли это страх и нетерпение.
Дин встает на ноги, когда брат приближается к нему вплотную, поднимает голову, смотрит в упор.
– Мне надо! – гулко, но беззащитно рокочет у Дина над ухом. – Пожалуйста, дай мне выйти… умоляю… мне плохо… очень… – рвано шепчет Сэм. – Ну, за что? За что опять? Проклятье! – он хватает брата за грудки и трясет, словно это Дин виноват, что в Сэме снова проснулась эта чертова жажда. – Ты не понимаешь! Не понимаешь. Я не могу сопротивляться!
«Хочешь снова потрошить демонов, пить их кровь, а потом корчиться в судорогах без новой дозы, медленно становясь дьявольской марионеткой?», – хочет ответить ему Дин. – «Ты прав, Сэм, куда уж мне понять!», – но молчит, крепко стиснув зубы.
– Сделай то, что просил тебя отец, Дин! Просто сделай… – умоляет Сэм, резко переходя от грозного тона к просящим рыданиям.
«Отец сказал, что возможно когда-нибудь мне придется тебя убить, Сэм», – нервно усмехаясь, признался однажды брату Дин. Боже, это было, действительно, так давно. – «Но только, если я не смогу спасти тебя. А я спасу тебя, Сэм. Обязательно! Ведь защищать тебя – моя работа. Знаешь ли, если я не сделал это раньше, то сейчас – это просто глупо», – думает про себя Дин, а вслух говорит другое:
– Все будет хорошо, Сэмми. Ты выдержал однажды, выдержишь и сейчас, – он мягко касается его щеки.
– Дин, я не хотел, не хотел ее снова пить… – расфокусированный взгляд Сэма становится нормальным, он хлопает Дина по плечу, будто прося прощение за грубость.
– Я знаю, Сэмми. Знаю.
У Сэма всегда все наперекосяк, но, сколько бы ошибок он не совершил, сколько бы глупостей не наделал, Сэм его брат, тот, за кого Дин всегда был готов умереть, умирал, попадал в ад… потому что жить без него Дин никогда не умел и не умеет сейчас.
– Это просто Голод, – успокаивающе добавляет Дин, но в голосе слышно безнадежно черное уныние.
Третий всадник, будь он неладен…
И почему именно демонская кровь? Не могла эта зараза пробудить в Сэме тягу к чему-то другому – к алкоголю, сексу, к еде, в конце концов? Жрал бы гамбургеры тоннами, как Кас, и то лучше. Вообще, мысль о том, что ангел поедает картошку-фри и бургеры, должна быть до смерти комичной (и была бы, не будь все вокруг до смерти трагичным).
Дину начинает казаться, что всё позади, Сэм справился, но тут раздается грохот. Брата буквально распинает на полу, он захлебывается собственным криком и пытается размозжить голову.
Дин тут же падает на колени, нависает над ним, в любой момент готовый заменить сдерживающие ремни.
– Аластар! – глядя на Дина абсолютно диким взглядом, надсадно кричит Сэм.
И Дину даже нет необходимости держать его руки, потому что Сэм дергается и извивается, но не двигается с места. Видимо, ему и правда кажется, что он в тисках у палача.
– Я не хотел! – Сэма душат сухие рыдания. – Я не знал, что Лилит последняя печать! Я не хотел его выпускать! Я думал, что Апокалипсис не… А-а-а!
И Сэм не кричит, он хрипит, его выгибает дугой, как одержимого. Дин придерживает его шею и чувствует, как сбоку под пальцами частит пульс, испуганное сердце толчками гонит кровь.
– Все хорошо, Сэм! Все хорошо. Слышишь меня? – вряд ли. – Я с тобой. Смотри на меня, Сэм!
И Дин все-таки держит его, навалившись всем весом, на случай, если того снова внезапно начнет швырять по стенам.
С Сэма градом льется липкий пот, крупные капли стекают по лбу, тают на шее, на висках взбухают вены, глазные яблоки дергаются под веками, рубашка с футболкой задрались высоко, оголяя беззащитно впалый живот. И Дин не может отвести взгляд, чувствуя, как у самого заходится пульс. Он хочет стереть пот со лба Сэма, но у него заняты руки, и поэтому Дин просто наклоняется и, едва касаясь губами, сцеловывает соленую горечь.
Сэма медленно отпускает, он стонет и сжимается у него в руках в комок, как когда-то, много лет назад, когда ему снились кошмары. Дин прикасается к влажным спутанным волосам брата, трогает большим пальцем за ухом нежную кожу и пытается себя убедить, что надо помогать, а не делать хуже. Но черт его знает, что в данной ситуации «хуже», а что «лучше». У Дина нет выбора, и надо действовать, тем более, что Сэм сейчас абсолютно ватный.
Но Дину ошибочно кажется, что после приступа сил в теле брата не остается. Потому что Сэму снова что-то чудится – он с воплем переворачивается, подминая под себя Дина, и бьет. Бьет своими огромными кулачищами, вышибая из того дух. И кого он там видит – непонятно. Он говорит много, часто, неразборчиво, глотая половину слов и букв.
– Я Сэм, а не Сэмми! Так меня может называть только он… – частит он кому-то. – Лилит… сука… Руби... Азазель… убью… – и с каждым словом действительно бьет, пытается убить
– Сэм! – Дин не пытается ударить ответ, только хватает его за руки, уповая на то, что брат перестанет ловить глюки прежде, чем размажет его мозги по полу. – Сэмми! Их нет. Сэм? Это я – Дин…
Сэм замирает, испачканные в крови кулаки разжимаются.
– Дин?! – он в ужасе смотрит, как по лицу брата течет кровь, по разбитым губам стекает на подбородок, пачкает шею.– Это я, Сэмми, я. Только не бей больше, – сплевывая, хрипит Дин.
Сэм морщится, как от зубной боли, мотает головой, трет руками лицо, словно пытаясь отогнать очередное видение.
Он сидит сверху, и это очень тяжело, потому весь его немалый вес вжимает Дина в пол, а Сэм даже и не понимает, что брату и без того хреново. Дин очень хочет скинуть его с себя и хорошенько съездить по морде, но не может. Хотя, нет, все-таки, не хочет.
– Дин, что ты здесь делаешь?
Дин молчит.
– Это я сделал, Дин? – Сэм наклоняется к нему совсем близко и проводит пальцем по рассеченной губе. – Это все мне кажется, да? Я не… прости-прости, – жалко шепчет он. Потом наклоняется и прикасается губами к щеке, подбородку, осторожно слизывает кровь, будто пробует на вкус, и Дин неожиданно для самого себя говорит:
– Я, конечно, не демон, Сэмми, но если тебя устроит моя кровь… – он, смеясь, закидывает голову назад, но давится кашлем.
Сэм жадно зализывает ему раны, работая языком быстро и аккуратно, и Дин убеждается, что его безумная идея была, все-таки, верной. Она сработает, как пить дать, сработает. И он, опасаясь, что Сэма снова может накрыть каким-нибудь демоническим бредом, делает единственное, что может сейчас: кладет свою ладонь ему на затылок, притягивает к себе и вжимается разбитым ртом в его губы.
Сэм дергается, будто от электрошока, когда их языки сталкиваются, но не отстраняется, а наоборот, приникает, прижимается к Дину еще плотнее, проводит кончиком языка по испачканным в крови зубам. И Дин уверен, что Сэм все еще считает его очередным видением, потому что слишком уж он спокоен и даже не удивлен, будто так и надо, будто это нормально. А вот удивляться следовало бы!
Поцелуй длинный и настойчивый, Сэм стонет, задыхаясь, торопится огладить бока и плечи брата.
Дин забирается руками Сэму под футболку, задирает ее и сжимает двумя пальцами маленький, твердеющий сосок. Его несёт, пустота внутри оборачивается жаждой обладания. Она никуда и не пропадала, просто Дин убедил себя, что справился с этим, а потом решил, что навсегда потерял Сэма, когда тот раз за разом выбирал не его. Но вот он, Сэм, живой, прямо над ним. Надо только удержать. И Дин сильнее вцепляется в крепкие плечи брата, кусает его губы, смешивая кровь. Но Сэм вдруг резко отстраняется.
– Боже, за что? – печально спрашивает он, глядя куда-то в сторону. – Только не это. Только не ты, Дин! Не так. Я больше не могу.
У него такое лицо, что Дин теперь не уверен, что его задумка удалась.
– Это так плохо, Сэмми, что тебе приятнее трепаться, да?
Сэм смотрит на Дина так, будто у того, как минимум, выросла еще одна голова.
– Нет. Просто это не ты. Это не ты, и это плохо! Все неправда, ты не настоящий.
Можно, конечно, сказать, что ненастоящий, что все глюк, что Сэму чудится, что Дин такое же видение, как Лилит, Аластар и прочая чертовщина. Тем более Дин, лезущий целоваться, и Дин, позволяющий себя целовать, действительно нонсенс, достойный наркотического прихода.
Но Дину не хочется врать, он говорит правду:
– Настоящий, Сэмми. И ты, возможно, сломал мне нос. По-настоящему.
Сэм часто моргает, облизывает губы, испачканные диновой кровью, и становится уже совсем самим собой. Демонская дурь из отравляющей крови, кажется, окончательно выветривается, но Сэм пока этого не понимает, он думает, что его все еще крутит в воронке безумия.
– Прости, – покаянно склоняет голову Сэм. Но тут же вскидывается – нос сейчас не самая пронизывающая до костей новость. Он хватает брата за плечо. – Подожди, Дин, а то, что ты сейчас сделал?
– Что? – Дин театрально хлопает длинными ресницами. – Чуть не захлебнулся с твоей помощью собственной кровью или поцеловал тебя?
Сэм смотрит на него мутным взглядом и молчит. Молчит и смотрит до тех пор, пока Дин снова не притягивает его голову к себе, языком очерчивая изгиб его рта, и это так внезапно, мягко и нежно, что Сэму не верится еще больше. Он вплавляется в Дина губами, дыханием, звуками.
– Так я не понял, тебе совсем не понравилось? – отстраняясь, спрашивает Дин снова.
Да, портить даже самые-самые расчудесные моменты у него получается мастерски.
– А я-то думал, что у меня получится превратить лягушонка в принцессу.
– С чего вдруг? – серьезно спрашивает Сэм.
Но Дин-то видит, куда он смотрит – он смотрит, черт его возьми, на губы, на разбитые губы Дина, рассматривает с любопытством и удивлением. И вид у него такой, словно сейчас его накроет снова.
– Что «с чего»?
– С какой стати, Дин? – задает Сэм странный вопрос.
Но Дин понимает.
– Ну, нужно же было тебя как-то вытаскивать из очередного дерьма, Сэмми.
– А если бы не помогло?
– Но помогло ведь, – отвечает Дин. «И не тебе одному», – добавляет он мысленно.
– А если бы не...
– Ну, тогда бы я перешел к следующей части этого плана. Более глубокой.
Сэм вздрагивает, как от удара, горбится, грязные волосы сосульками свисают на лицо.
– Ты серьезно? Нет, ты серьезно? – он глотает злые слезы. – Дин, ты псих!
– Такой же, как и ты. Сэм, все хорошо, – выдыхает Дин с жалкой улыбкой.
– Нет, ничего хорошего, – надломленным голосом отвечает Сэм и багровеет. – Я выродок, я устал, Дин, я так больше не могу. Я больше не могу с этим жить! Ты понятия не имеешь, каково это, – он хватает его за рубашку и ткань под его руками расходится с жалобным треском. – Но я знаю, мать твою. Знаю свою долбаную жизнь!
И Дин пытается понять о чем он: о своем предназначении, зависимости от демонской крови, грузе начатого им Апокалипсиса, или… о чем-то другом.
– Я уехал, сбежал, выбрал колледж тогда. Я думал, это поможет! – да, про другое, осознание этого приходит с оглушительной ясностью, заставляя поёжиться. – Но ты, черт возьми, меня вернул! Ты приехал и выдернул из жизни, которую я пытался построить, снова привязал к себе, но так ничего и не сделал. Так какого черта теперь? Я могу перетерпеть видения с демонами, выдержать пытки, но только не это, Дин! – Сэм резко отстраняется, трет лицо. – Ладно, проехали. Я в норме. Ты помог. Теперь я могу выйти?
Сэм похож на высохшую мумию – с темными провалами глаз и острыми скулами, с красной от крови полоской рта.
– Нет, – коротко отвечает Дин, на большее он сейчас не способен. Слова Сэма словно бьют под дых, голова идёт кругом от этих откровений, но они уже зашли слишком далеко, чтобы останавливаться на полпути.
– О’кей, – Сэм больше не сопротивляется, он устало кивает, будто дает согласие на пожизненное заточение. – Тогда свали, Дин. Оставь меня тут хоть до конца света и исчезни, ладно?
– Я не могу свалить, пока ты сидишь на мне своей задницей, – он ухмыляется, чем доводит Сэма до бешенства. Видя, как раздуваются крылья носа и сжимаются кулаки, он резким движением меняет положение и теперь прижимает брата к полу. Даже заносит руку для удара, Сэм ждёт его с какой-то обречённой покорностью. Вместо этого Дин вздёргивает его за волосы, заставляя смотреть себе в глаза.
– Всё сказал? – спрашивает он зло. – Да ты сбежал от меня на другой конец страны, чтобы жить «нормальной жизнью», а вернулся и остался только из-за мести! – он вскакивает на ноги, подходит к двери и впечатывается в неё кулаками. Сэм непонимающе таращится на него, Дин трёт лицо руками, стараясь успокоиться. – А я как мог старался обеспечить тебе «нормальную жизнь» в нашем сумасшедшем мире! Проклятие, Сэм, не смей говорить, что я ничего не сделал!
Он смотрит, как брат, словно нехотя, поднимается с пола и делает шаг навстречу. Ярость накатывает волной, напряжение скапливается в паху, Дин пихает Сэма на кровать, валится сверху, тот не сопротивляется, обреченно вглядывается ему в глаза, светящиеся зеленым злым светом.
– Ты так хотел? Чтобы скрутил тебя на заднем сиденье и вытрахал всю дурь? Чтобы думать забыл про послушную женушку и домик с белым заборчиком?! – спрашивает он, встряхивая Сэма за плечи. Голова Сэма мотается из стороны в сторону.
– Да, – отвечает он, покорно ожидая своей и утыкается носом в шею брата, стискивает руками и ногами.
Мир сошел с ума.
Но Дин ничего не делает из обещанного. Просто держит крепко, словно боится отпустить и вновь потерять.
– Как ты догадался? Как ты узнал, что я… всю жизнь… до сих пор… – глотая половину слов и не договаривая самого главного, спрашивает Сэм.
– Сэм, ты кретин! – устало шепчет Дин Сэму в макушку.
Он хочет сказать что-то ещё, но Сэм отпускает его, перекатывается на бок и хлопает рукой по матрасу. Дин качает головой – им явно не уместиться тут вдвоём, но сдаётся и теперь уже он цепляется за Сэма, чтобы не упасть. Сэм улыбается и украдкой целует его в изгиб шеи.
– Поклянись, что не уйдешь, что не скажешь мне «нет», что это не сон…
– Куда же я денусь? Я рядом и всегда буду. Ты же мой Сэмми, младший братишка, который вечно находит приключения на свою задницу. Давай спать.
Утром они не разговаривают о случившемся: когда Сэм просыпается, Дина с ним уже нет, дверь в бункер открыта нараспашку.
Он находит Дина во дворе, укладывающего сумку в багажник.
– Прочухался? – говорит тот наигранно бодрым голосом. – Как самочувствие? Больше не ломает?
Сэм не знает, что ответить и с невольным страхом ежится, смиренно вздыхая.
– Вот и отлично, – кивает Дин и садится в машину. – Залезай, у нас есть работа. Бобби нашел Чуму.

Конец.

@темы: слэш, день пятый, авторский фик, wincest!fest 2014, команда сериала, R

---

Команда пре-Стэнфорда, авторский фик

[Команда Космоса]

Название: Переезд
Автор: пре-Стэнфорд
Пейринг: винцест
Размер: мини
Жанр: романс, флафф, АУ!!!
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: ООС
Саммари: она попросила Джона взять ее сына

Хит-парад самых нелепых знакомств Сэма состоит из трех человек. Третье место — Ли Джеймсон. Теперь уже бывший друг. Когда они оба играли во дворе, Сэм случайно попал в парня бейсбольным мячом. Тот факт, что Сэм это сделал не специально, они оспаривали целых пять лет своей дружбы. Неловкость от первого брошенного на него взгляда Ли Сэму не забыть никогда.
Второе место занимает нелепое знакомство не с одним человеком, а с пятнадцатью — с целым классом. Первый день в новой школе, волнение, опоздание и в финале — случайное столкновение с каким-то мужчиной, который точно так же торопился на работу. На белоснежной рубашке Сэма образовалось кофейное пятно, да еще и в форме члена. Дикий смех в первый раз увидевших его одноклассников ему тоже никак не выбросить из головы.
И третье знакомство — знакомство с Дином Винчестером. И как бы Сэм ни просил Господа Бога, забыть это ему не удастся никогда. Может, Джон забыл предупредить его, что у них вечером гости. Может, Дин сделал это специально, желая проверить будущего соседа. Или же это просто забывчивость Дина. Сэм не настолько хорошо его знает, чтобы судить. Но факт остается фактом: когда Сэм открыл дверь в дом, первым, что он там увидел — был абсолютно голый Дин. И максимум, что удивило самого Дина в этой ситуации, было нахождение незнакомого человека в его доме, но никак не нагота.
Целую неделю с тех пор Сэм старался никак с ним не пересекаться. Вставал раньше и сбегал в школу — спасибо Джону, он позаботился о наличии хорошей школы в принципе. Или же приходил как можно позже, стараясь сделать все возможные уроки, заданные на дом, не выходя из библиотеки. Сэм пришел к этому исключительно из благодаря понимаю психологии: Дин ему не рад. Кто будет терпеть дома какого-то парня, малолетку, которого притащил домой его отец? На сколько там лет Дин старше? Два года? Три? Пять? Неважно. Выглядит он старше, чем Сэм, и это главное.
И так продолжалось в течение семи дней с момента его приезда, пока Дин не постучался в его (в его ли? что в этом доме вообще может принадлежать ему?) комнату:
— Эй. Можно?
— Можно, — Сэм постарался не тронуться с места. Так и сидел обложенным книжками, достав всего один наушник из уха. Надежда, что Дин просто хочет что-то спросить и уйти, все еще не гасла.
Но Дин зашел в комнату и закрыл за собой дверь. Облом.
— Может, сходим куда-нибудь?
— В смысле… В кино? Или куда?
— Нет… Эм. Не знаю. Тут некуда идти, на самом деле. Тухлый городок, — он натянуто улыбнулся. — Просто ты целыми днями сидишь в комнате. Это… Не лучший способ убить время.
Ага. Жалость Сэм распознавал с первых секунд. И сейчас это именно жалость.
— Послушай… Дин, — так непривычно было называть его имя. Ни разу за неделю Сэм к нему так и не обратился. — У меня все нормально. Не нужно проявлять заботу. Я в порядке.
Дин нахмурился.
— Я вообще-то… — но потом на его лице появилось озарение: — О, чувак, прости. Я забыл. Твоя мама…
На долю секунды Сэму показалось, что Дин звал его куда-то не из-за погибшей две недели назад матери. Но это только на долю секунды. Дин мог попросту изобразить удивление.
— Ты просто сидишь наверху дни напролет. Или задротишь в школе, — Дин неопределенно махнул рукой в сторону, на книги, да еще и взгляд отвел. — Мы с отцом, конечно, не лучшая компания, но ты здесь явно не на пару дней, даже не недель. Если не с нами, то хоть с кем-то другим можно же найти общий язык?
Вот тут Сэм и вправду смутился и присел.
— Ну, если честно, я думал, что я здесь именно что на пару недель. Джон сказал…
И Сэм замолчал. Джон сказал, что поможет подобрать ему квартиру. Что пока нужно пару недель переждать, пока все документы по опекунству не будут готовы. Он обещал устроить в хорошую школу и не мешать дальше. Сэму же шестнадцать. Еще чуть-чуть — и он уже совершеннолетний.
Но сейчас Сэм чувствовал, что его надули. И что испытывать — злость, обиду или наоборот, облегчение — он не знал.
— Как правило, Джон не всегда выполняет обещания, — осторожно сказал Дин, сглотнув. — Он уехал на пару дней, когда вернется, не сказал. Я заказал пиццу, ее привезут с минуты на минуту. Может, спустишься?
Сэм оглядел свою комнату. Можно было, конечно, забрать кусок и подняться наверх, но это и правда попахивало снобизмом.
— Хорошо, — согласился он, вставая с кровати.
Дин кивнул и, приоткрыв дверь, тихонько вышел.
Сэм посмотрел на свое отражение в зеркале напротив. Выглядел он жутковато — отросшие пряди, мятая от постоянного сидения на кровати футболка, хмурый взгляд.
По нему действительно можно было сказать, что у него депрессия.

Вопреки ожиданиям, Дин не испытывал к нему вражды. Если за первым ужином они много молчали и в конце молча сели смотреть какой-то боевик, то на шестой вечер уже развязно лежали на кровати с кусками пиццы в руках и, жуя, обсуждали происходящее на экране — и сюжет, и слова уже были не так важны.
— Вот как у них хватает смелости прыгать с парашютами? — возмущался Дин. — Неужели не страшно? Высота, да и вдруг этот чертов парашют не раскроется.
Киану Ривз выпрыгнул из самолета и устремился вниз. Дин картинно схватился за сердце.
— Ни за что и никогда. Заплати мне хоть миллион, я не прыгну.
— Прям-таки не прыгнешь? — ухмыльнулся Сэм. — Уверяю, если предложат, ты недолго будешь думать.
Дин казался ему жутко простым. Сэм долго присматривался к нему весь первый вечер и понял, что с ним не так уж и трудно будет поладить. Тем более, он действительно не знал, надолго ли здесь зависнет.
Дин, в отличие от него, уже окончил школу, хотя окончил — это сказано с большой натяжкой. Дин не любил учебу и пренебрежительно о ней отзывался. Стоило Сэму упомянуть какой-то факт из общей программы, как Дин с удивлением вытаращил глаза, будто впервые о нем слышал. Никогда не слышал слова «синтез» и не понимал смысл закона трения. И таких пробелов наверняка было намного больше — Сэм был уверен: это лишь малая часть незнаний Дина.
Но глупым он тоже не был. Дин отлично разбирался в кино и мог рассказать про устройство и особенности любого автомобиля.
В общем — в интересах они не совпадали явно.
Дин поздно ложился спать, и подолгу из его комнаты играла рок-музыка. Но так было только, когда Джон отсутствовал. Дин не любил готовить и ему легче было заказать еду на дом, но деньги, которые оставил Джон, быстро заканчивались. Когда в четверг утром Дин ушел раньше обычного, Сэм реально удивился. Всю первую неделю ему казалось, что Дин сидит дома и ничего не делает. Но поздно вечером тот пришел домой уставшим и запаренным, однако счастливо улыбался:
— Скажи мне, что ты умеешь готовить. Мы не продержимся на одной пицце.
Он рухнул на стул на кухне и протянул Сэму двадцатидолларовую купюру.
— Если ты сходишь в магазин и купишь что-нибудь, я, так и быть, не буду слушать сегодня музыку.
Сэм ухмыльнулся и взял бумажку со стола.
— Заработал, танцуя стриптиз?
— Детка, у меня не настолько отличная фигура, — захохотал он. Когда Сэм уже подошел к выходу и начал надевать ботинки, Дин появился в дверном проеме, медленно, почти бесшумно. — Я рад, что ты отходишь.
И прежде, чем Сэм успел ему хоть что-то сказать в ответ, быстро прошел к туалету и плотно закрыл за собой дверь.

Джон появился спустя две недели. За это время он не стал ближе Сэму, но с явной радостью обнаружил, что Сэм поладил с Дином. Сэм даже задумался, не специально ли Джон уезжал — может, он хотел, чтобы они сошлись?
— Сэм, надо съездить завтра в центр опеки. Оформить… Ну, ты знаешь, — он почему-то стеснялся именно слова «опекунство». За время их знакомства ни разу не произнес его вслух и всячески избегал.
По идее, Сэм мог сказать «нет». Хоть сегодня Джону, хоть завтра — в центре опеки. Он мог с легкостью избавиться от Джона, пожить в приюте. В конце концов, кто он ему такой? Если даже мама и имела когда-то связь с этим человеком (хотя в завещании и было написано: друг), Сэм тут был ни при чем. Нечестно было решать его судьбу без его участия.
Но потом в угол его зрения попал Дин, мывший посуду на кухне. И Сэм подумал: пусть он ничего не знает о Джоне, но Дин ему нравится. Было бы здорово иметь такого старшего брата.
Пусть даже сводного.

Дин был прав.
О квартире Джон больше не заикался. Как будто никогда и не высказывал вслух такого предложения: «Эй, может, купим тебе квартиру, если захочешь жить отдельно?»
Не то чтобы Сэм был очень против: ему нравилось у Винчестеров. Но дело принципа: раз Джон предложил, мог бы и вспомнить о своем обещании.
Один раз Сэм, преодолев свое стеснение, спросил его, пока они вдвоем сидели за кухонным столом:
— Вы мой отец?
Джон побледнел, поменялся в лице, даже привстал со стула.
— Сэм, я мог бы тебе соврать и ответить то, что ты хочешь услышать. Но ты вроде взрослый парень, поэтому я скажу тебе правду.
Сэм затаил дыхание, даже Дин, который лежал на диване рядом с кухней, перестал перелистывать журнал и опустил руки, прислушиваясь.
— Я не знаю, — закончил Джон.
Они с Дином могли быть братьями по крови? Вероятно. С общим отцом.
Джон еще с минуту посидел, причем давалось это ему явно тяжело — он постоянно покручивал в руках бутылку с пивом, а потом встал и вышел, буркнув, что «нужно в гараже разобраться».
Дин, когда Сэм встал из-за стола, быстро поднял журнал и перевернул страницу, будто бы вообще ничего не слышал.
Они встретились взглядами, но Дин быстро отвел глаза.
— Идешь опять читать, принцесса?
— У кого-то из нас двоих должно быть нормальное образование, — Сэм сказал это не со злостью, скорее с сарказмом. И Дин действительно не обиделся: только хмыкнул и перевернул очередную страницу. Мол, логично все.
Сэм бы с радостью продолжил спор — что происходило довольно часто, но отвечать было не на что. Пришлось идти наверх.

— Сэм…
Сэм дождался, пока закончится сцена с падением автомобиля в реку, и медленно повернул голову.
Дин с неуверенностью приоткрыл рот, будто не знал, стоило ли спрашивать.
— Ты ведь видел все?
— Видел что? — не понял Сэм. Он про их первую встречу? Да, Сэм видел ВСЁ.
— Я про пожар. Отец сказал, тебя не было в доме. Но ты видел, да?
Сэм поспешно отвернулся обратно к экрану.
— С чего ты взял?
— Потому что ты ни с кем об этом не говоришь. Как будто не не знаешь, что там произошло, а как будто видел столько, что говорить теперь об этом нет смысла.
Дин смотрел на него, не отворачиваясь. Снова вызывал его на диалог, хотя бы взглядами.
— Я был в доме, — ответил Сэм.
Дин еще какое-то время помолчал, но потом все равно спросил:
— Она умерла у тебя на глазах?
За весь месяц жизни в доме Винчестеров ни Джон, ни Дин никогда не спрашивали его о матери. Словно Мэри Кэмпбелл была табу, нельзя было говорить о ней вслух. Словно ее никогда не было в жизни Сэма. Словно она не существовала. А тут такой поток вопросов, и все за один вечер.
— Да, — тихо ответил Сэм. Он силился смотреть на экран, но в голове вновь всплыли картинки пожара, и он не выдержал — отвел взгляд. — Я пытался ворваться в ее комнату, у нее заклинило окно, и дверь никак не хотела открываться. Как будто… Будто Бог не хотел, чтобы она выбралась, — закончил он, но к Дину повернуться так и не решился.
Он думал: сейчас Дин положит руку ему на ладонь. Возьмет его за плечи, обнимет, и вот тогда — тогда он сорвется. Черт возьми, Сэм уже представил, как вдруг его пробивает и он начинает плакать. В голове снова и снова прокручивалось, как он пытается открыть дверь и слышит крик мамы за ней. Как он не может пробить эту чертову дверь. Как он ничего не может сделать.
Стоило Дину коснуться его, как он бы взорвался.
И почему-то ему казалось, что как только это произойдет, Сэм сломается.
Но Дин так и не обнял его. Не притянул к себе, даже пальцем его не коснулся. Сэм повернулся к нему и увидел, что у того в глазах у самого стоят слезы.
— Мне жаль, Сэм.
Он столько раз слышал эти слова. Столько раз ему повторяли это соседи, друзья матери, Джон, служба опеки. Он столько слышал о жалости.
Но саму жалость впервые услышал только в словах Дина.
— Я рос без матери, — произнес шепотом Дин, и телевизор в этот момент перекрикивал его голос — Сэм постарался как можно незаметнее нажать на кнопку «выкл.» — Но я верю, что у тебя была замечательная мама.
Мама. Так ласково, как будто она была и его мамой. Сэм был ему так благодарен за это слово.
— Почему?
— Только хороший человек мог вырастить такого сына.
Сэм вздохнул. Вышло слишком громко, и Дин поспешил отвернуться. Какой-то интимный момент получился…
— Да, она была замечательной, — согласился он. И сам отметил, что ни капли не врал.
— Расскажи мне о ней?..
Сэм выдавил смешок, думая, что Дин просит из вежливости. Но когда увидел заинтересованность в его лице, ничего не смог с собой поделать — и заговорил.
Он рассказал Дину про свой четвертый день рождения, когда мама испекла пирог и пригласила кучу взрослых с такими же детьми. Ему подарили огромный фонарь, как у гномика, и он до сих пор помнит, как они с ней ночью, перед сном, лежали в его кровати и медленно то включали фонарь, то выключали.
Он рассказал про их первую собаку — Джека. Про вторую собаку, про третью, которые тоже были Джеками — так они с мамой любили первого пса.
Рассказал про мамину картошку. Которую мама готовила лучше всех. У нее было штук пятьдесят различных рецептов из картошки, и она каждую пятницу устраивала картофельный вечер.
Он вспомнил ее любимые цвета, платья, которые она носила. Вспомнил, как она мерила шляпы в магазинах и никогда их не покупала — всегда считала, что они ей не идут, хотя они делали из нее настоящую леди, безумно красивую.
Сэм говорил, говорил, говорил, и Дин его слушал, внимательно. Иногда задавал вопросы, смеялся вместе с Сэмом, улыбался.
— У меня нет таких историй с отцом, — в конце сказал он. — У тебя была замечательная семья, Сэм. Нет ничего важнее семьи.
И Сэм согласился с ним, а сам подумал: «Теперь ты — моя семья».

Сэм готов поклясться, что ему не нравилась эта Кэти Андерсен, что беда была в ней и только в ней и что виновата была она одна. Он терпеть не мог имя Кэти, он, кстати, и Ганса Андерсена не любил, так что Кэти Андерсен ему подавно не нравилась — как будто ее предок был великий сказочник.
У нее была отвратительная прическа, она ужасно одевалась, а еще отвратительно смеялась.
— Смеется она и правда как идиотка, но все остальное — ты придумываешь, — с весельем ответил Дин, бреясь перед зеркалом. — Или ты меня ревнуешь, потому что я не смотрю с тобой по вечерам кино.
— Брось, у нее же вся грудь наружу.
— У нее просто большие сиськи. Такие ни один бюстгальтер не удержит.
— Много ты понимаешь.
Дин с задором обернулся.
— Уж побольше твоего, Казанова, — он сделал шаг навстречу Сэму и лицом оказался прямо перед его носом. — Сколько у тебя девушек было?
— Много.
— Спорю, что две. Максимум — три. Одна?
Сэм хотел уже ответить «Пять», но вдруг остановился и внимательно посмотрел на Дина, который сейчас нарушал его личное пространство. Если он вздохнет, Дин почувствует легкий ветерок, если выдохнет — теплый воздух попадет на его ухмылку.
Сэм сделал шаг назад.
— Ты не возьмешь меня на слабо — это раз. А второе: большая грудь — не значит красивая.
Он поджал губы и, отсалютовав, вышел.
Губы он сжимал, чтобы спрятать улыбку.

Они расстались спустя два месяца.
Два гребанных месяца.
За этот шестьдесят один день Сэм искренне пожалел, что не попросил Джона снять ему квартиру. Потому что пару недель назад Джон уехал, и Сэм каждый вечер (каждый!) слышал все, что происходит у Дина в комнате.
Отвратительным у нее был не только смех, но и стоны.
Грудь, кстати, все-таки оказалась красивой — однажды ночью Сэм случайно столкнулся с ней у холодильника, и девушка завопила.
Сэм и сам чуть не завопил, но в этот момент в дверях появился Дин. Снова голый.
— Ты что тут делаешь? — шикнул он. — Я думал, ты спишь.
Взгляд Сэма случайно опустился вниз и остановился — он еще и со стояком сейчас был. Как можно спокойнее, Сэм, медленно оглядывая Дина, поднял глаза к его лицу.
— Пью апельсиновый сок.
Кэти Андерсен стояла рядом, прикрываясь руками, как могла. Но Сэм и не думал к ней поворачиваться. Он видел это краем глаза, чуть было не ухмыльнулся, но взгляда от Дина не отвел.
— Хочешь? — спросил он, приподнимая стакан.
И Дин, до этого серьезный и сам напряженный, вдруг хохотнул.
— Иди в кровать, придурок.
Сэм пожал плечами, намеренно повернулся к Кэти — очень уж она расслабилась, перестала прикрывать все свои прелести — и, проходя мимо Дина, шепнул: «Сучка».
Вслед ему полетела диванная подушка.
Но спустя пару недель Кэти все-таки пропала. Сэм обрадовался этому больше, чем ожидал: из-за ее воплей по ночам он не мог спать, и руки у него уже изрядно были в мозолях.
Дин тоже очень уж громко стонал.

Когда Дин подрабатывал «мужем на час» — это Сэм так называл эту профессию, на деле же Дин просто чинил старушкам и женщинам в возрасте водопроводные трубы, помогал по дому, закреплял упавшую с крыши черепицу, стриг газон, — он возвращался домой таким уставшим, что всегда засыпал перед телевизором, не дождавшись ужина. Сэм, уже сделавший все уроки, сидел с книжкой в руках и смотрел на спящего Дина. Он рассматривал его лицо, потрескавшиеся губы, запятнанную рубашку или футболку. Но дольше всего смотрел на его руки. Всегда в царапинах, синяках, порезах, но всегда чистые — Дин старательно отмывал грязь, придя домой. И Сэм мог полчаса сидеть с открытой книгой, но смотреть только на руки Дина.
Джон теперь отсутствовал куда чаще. Он говорил, что у него дела по всем штатам — поэтому он мог уехать на месяц и прожить в другом месте. До появления Сэма Дин ездил вместе с ним, но теперь… Сэм не знал, что теперь, но с тех пор, как он появился тут, Винчестеры перестали менять дома и города и не планировали переезда. Это успокаивало. Сэм ненавидел смену обстановки.
Поэтому теперь они оставались одни намного чаще, и это обстоятельство Сэма только радовало. Он не не любил Джона. Просто ему нравилось быть наедине с Дином. Потому что можно было вместе поужинать и обсудить какую-нибудь ерунду, чего они не делали при Джоне. И можно было беспечно лежать и смотреть телевизор весь вечер напролет, пусть Сэм и читал в это время книгу.
Можно было самим следить за домом, готовить, самим делать покупки. Самим убираться, стричь газон (не только же соседям это делать), слушать музыку и зачитывать Дину отрывки из книг вслух.
Можно было представить, что они живут одни. Совсем.
И что им больше никто не нужен.
Когда все это пролетело в голове Сэма, он вдруг сфокусировал взгляд и понял, что Дин уже несколько минут молча смотрит на него.
А он на Дина.
Сэм кашлянул и постарался с как можно более непринужденным видом продолжить читать. В конце концов, это же только его мысли. Кто сказал, что Дин думает так же?

Иногда Дин очень раздражал. За год совместного проживания (ну ладно, тут еще Джон жил), Сэм нашел у него кучу минусов. Например, Дин редко стирал за собой одежду. Мог легко раскидать вещи и забыть их собрать. Он никогда не убирал со стола (это всегда было его привычкой? как он до Сэма жил?!), мог поставить обратно в кухонный шкаф пустой пакет из-под хлопьев или чипсов. Дин мог забыть перезвонить или нагрубить на замечание. Дин мог обидеться, хлопнуть дверью и уйти.
Но возвращался. Всегда.
Иногда Дин был невыносим.
Сэм тоже психовал. Срывался на нем, если день не удался. Мог сказать что-то назло. А один раз подумал — я тоже могу уйти.
Они поругались из-за включенного весь день телевизора, который Дин забыл выключить, уходя, и Сэм уже подошел к двери, собираясь хлопнуть ей как можно громче, но тут Дин схватил его за руку.
И его прошибло током.
Он даже не смог повернуться: дыхание перехватило и взгляд поднять не было сил. Дин продолжал держать его за руку и наверняка чувствовать пульсацию внутри Сэма. Сэм, по крайней мере, чувствовал, как у него сердце ушло в руку, в ногу, в голову и вообще — как будто он весь был одним сплошным сердцем.
А потом Сэм услышал громкий выдох Дина и почувствовал, как его хватка слабеет.
— Не уходи, — севшим голосом попросил он. — Я виноват, извини.
И отступил на несколько шагов назад.
Сэм не решался поднять глаза, но потом сделал глубокий вдох и вскинул голову. Дин смотрел на него: удивленно, недоуменно. Будто снова увидел в доме незнакомца. Сэм вдруг почувствовал, как глубоко дышит, будто до этого на целую минуту задерживал дыхание, а тут ему дали свободу дышать.
Он резко подумал, что ему чего-то очень сильно хочется. Очень-очень. Но разум говорит: «Не надо, будет хуже».
Разум ничего не смог ответить Дину, который вдруг сделал шаг вперед, ладонью приподнял лицо Сэма и прильнул губами к его губам. Сэм успел почувствовать теплоту его губ, но спустя секунду Дин отпрянул.
Секунду он смотрел на него, и Сэм знал, что значит эта секунда.
«Я жду твоего ответа».
Он быстро поднес ладонь к затылку Дина и придвинул его лицо обратно к себе, целуя в ответ.
Когда Сэм первый раз представил похожую картину у себя в голове — это произошло три месяца назад — он посчитал себя ненормальным. Но Дин же все равно никогда не залезет в его голову и не прочитает его мысли? И он расслабился, позволил себе думать.
Это пройдет, подумал он. Обязательно пройдет, просто они слишком много общаются.
Но Сэм не сделал ничего, чтобы отдалиться от него.
Сэм продолжал думать.
И сейчас это думать привело к тому, что он целовался с собственным — кем? Другом? Братом?
Сэм не знал. И знал, что Дину, так же как и ему, на это наплевать.

— Живи ты в квартире, этого бы не произошло, — произнес шепотом Дин.
Они лежали у него в комнате, Дин гладил его по голове, прижимая к себе.
Вне этой комнаты Сэм представлял, как отвратительно, наверное, со стороны выглядит эта картина — два нормальных парня лежат в обнимку. Но здесь эти мысли оставались где-то далеко. Не было никакого отвращения, а вот прижиматься к Дину — хотелось. По-настоящему.
— Думаешь, следовало напомнить Джону? — уточнил Сэм.
— Думаю, что так было бы правильнее.
Сэм поднял на него глаза, не отлипая телом. Несмотря на темноту, он видел каждую черту лица Дина.
— Лучше жить как правильнее?
Дин медленно повернул голову к нему. Провел пальцем по его носу, потом остановился на нижней губе и легонько ее погладил.
— Лучше жить, как хочется.

@темы: слэш, день пятый, пре-Стэнфорд, авторский фик, wincest!fest 2014, PG-13

---

Команда пре-Стэнфорда, рисунок

[Команда Космоса]

Название: Расставание
Автор: пре-Стэнфорд
Форма: рисунок
Пейринг: винцест
Категория: слэш
Жанр: романс, драма
Рейтинг: G
Саммари: Сэм сообщает Дину о том, что уезжает в Стэнфорд
Дисклаймер: взрослыми быть скучно. Отказываемся!

@темы: слэш, пре-Стэнфорд, рисунок, день шестой, wincest!fest 2014, G